Дети разведенных родителей: Между травмой и надеждой - Гельмут Фигдор

б) Проективный тест (тест группы А) (см. с. 316 и далее): тест по А. Абрахаму; тест «Дерево»; тест «Заколдованная семья»; тест семейных отношений, сценотест; тест «Бестиарий» по Цаццо; PIGEM-тест.

в) Тест-интерпретация (тест группы Б): тест Роршаха, тест детского восприятия (САТ), тест-сказка Луизы Дюсс, тест Вартегга.

г) Специальный тест «Развод», который должен дать однозначную информацию о том, как ребенок пережил (переживает) развод (см. дополнение 6.5).

д) Свободная беседа: продолжительные разговоры должны проводиться только после тестирования – они погружают исследователя в центр проблемы и, если проводятся раньше времени, сильно влияют на результаты теста.

6.3. Диагноз на основе материалов проективного теста

Оценка, основанная на результатах тестов, дает богатый материал о либидинозных стремлениях, агрессии, тревоге, режимах объектных отношений и т. д., но оставляет без ответа важный вопрос о структурной и динамической связи эмоциональных импульсов. Скажем, во время выполнения сценотеста или теста детского восприятия – идет ли речь о сознательных или подсознательных инсценировках важных душевных процессов? Идет ли речь о желаниях, представлении пережитого в реальности или скорее об ожидании/страхе? А может, мы столкнулись с отвергнутой фантазией или фантазией, которая нужна для защиты? Если обратиться к опыту, накопленному психоанализом (особенно это касается анализа сопротивления), и опыту психотерапевтической работы с детьми, можно разработать принципы, которые позволят динамически оценивать материал проективных тестов. Это часть важной теоретически-методической подготовки. (Мы планируем отдельную публикацию о работе с проективными тестами.)

6.4. Значение символов и «следы дневных впечатлений»

Проективные тесты помогают детям выразить душевные переживания. Материал, созданный таким образом, можно толковать как «продукт фантазии». Но его смысл непросто понять. Несмотря на близость материала проективных тестов к снам и фантазиям, оценка в большинстве случаев осуществляется по разным правилам: как известно, интерпретация сновидений всегда производится через личные ассоциации конкретного человека. Таким образом, мы можем «увидеть» следы дневных впечатлений или представления, которые те показывают. Остальное содержание мы считаем символами, которые создают скрытые значения.

Психологи порой обращаются со своим материалом совсем иначе (Фрейд критиковал этот метод, называл «диким психоанализом»): материалу приписывается независимое от человека символическое значение. Нельзя сказать, что такой подход в корне неверен. Работая со сновидениями, мы действительно имеем дело с «надперсональными» символами. Однако важны и индивидуальные ассоциации конкретного человека, а этот момент психологи упускают. Кроме того, даже тот, кто руководствуется при проведении проективных тестов набором определенных заранее интерпретаций, знает, что оценка каждого случая открывает большой простор для личных проекций и в значительной степени зависит от особенностей восприятия самого проверяющего (специалиста). Если добавить ко всему этому дефицит обратной связи от тестируемого, легко засомневаться в оценке теста.

Но как применить в работе с тестами принцип ассоциаций, наподобие того, который мы используем при толковании сновидений? Дети едва ли на это способны. Кроме того, если мы будем требовать озвучить ассоциации, это подвергает опасности саму беседу: тестируемые (в том числе взрослые) будут предупреждены, а значит, включится сопротивление (здесь все не как в терапии, где по ходу дела сопротивление можно преодолеть).

Есть редко применяемый метод, который заключается в сравнении элементов интерпретации, – например, животных в тесте «Заколдованная семья», с ответами PIGEM-теста или теста детского восприятия (САТ). Но и тут есть некоторые проблемы: речь идет не о свободной цепи ассоциаций, с которой связан определенный символический материал, а о смысловых взаимосвязях, которые «всплыли» в результате выполнения тестов. Поэтому не удастся выдержать принцип независимой оценки каждого теста.

Сбор анамнеза не всегда помогает. Если ориентироваться только на него, мы сможем работать лишь с выборкой симптомов, которые отметили родители. Если же у исследователя есть весь материал, полученный в результате опросов, он может быть «испорчен» диагностическими гипотезами из бесед с родителями – специалист будет неосознанно искать подкрепление в тестовом материале. Получится палка о двух концах, над которой иронизировал Достоевский – исследователь будет подгонять материал под «нужный» результат. По этой же причине с детьми и родителями должны работать разные специалисты. Тому, кто работает с ребенком, данные, полученные от родителей, становятся известны только в конце – это помогает сохранить объективность.

Мы работали со свободными ассоциациями по следующей схеме: исследователь обращался с готовым тестовым материалом так, будто речь шла о спонтанно полученном материале сновидений. Специалист выделял элементы, схемы интерпретации, сцены и т. д., которые представляются ему значимыми – моменты, о которых он хотел услышать мнение испытуемого. К разговору об ассоциациях, однако, привлекают не ребенка, а родителей. Так появляется богатый материал о потребностях, отношениях и проблемах детей, а также об их переживаниях, жизненных неудобствах, семейных отношениях и многое другое, что дает ценную информацию. Ассоциации родителей удается прояснить во время третьей беседы – исследователь, работающий с ребенком, готовит лист с вопросами или «отправными точками» ассоциаций.

6.5. Тест «развод»

Применяемый нами тест основан на изложенном Кальтером и Плункеттом (1984) методе непрямого исследования.

Общее руководство тестом

Тест рассчитан на детей, которые пережили, осознали развод или окончательную разлуку родителей либо информированы о предстоящем разводе/расставании.

Ребенку показывают два изображения – девочки и мальчика, у обоих родители развелись («…как и твои родители…»). Об одном из них мы вместе придумываем маленькую историю (о ком, выбирает ребенок). В ходе истории, например, диалога, ребенок должен отвечать на вопросы, которые помогают раскрыть его фантазии (сознательные и подсознательные реакции). Наблюдение за поведением во время теста позволяет сделать дополнительные выводы о способах и силе защиты. Если ребенок сопротивляется, исследователь должен с ним поговорить и попытаться привлечь к беседе, например, сказав, что это выдуманная история о выдуманном ребенке. В конце ребенку дается возможность поговорить о его собственной ситуации. В случае сильного сопротивления это можно сделать немедленно, а затем провести тест или вообще обойтись без него. Нельзя навязывать разговор о личной ситуации. Деликатная «борьба» с отрицанием темы в некоторых случаях может быть полезна исследователю.

Независимо от специальной оценки интересно, возникают ли соответствующие фантазии в других тестах, и если да, то в каких именно. Если такой материал появляется в проективных тестах (группа А) или тестах-интерпретациях (группа В), можно оценить текущую актуальность этих фантазий.

Опыт

Данный тест имеет то преимущество, что прямо соответствует исследуемой проблематике, но в сравнении с проективными тестами имеет и недостаток – он не дает информации о нужных исследователю темах. Поведение детей во время теста бывает разное – оно варьируется от очищающего душу рассказа о проблемах до полной закрытости – нежелания отвечать либо односложных ответах.