Академия боли - Эдуард Сероусов

– Что это? – она указала на несколько выделенных имён в правом углу доски.

– Потенциальные союзники, – объяснил Дэниел. – Люди, которые могли бы помочь нам. Высокопоставленные фигуры, имеющие личные причины противостоять академии, или те, кто оказался под влиянием выпускников и может не знать об этом.

Среди имён были известный сенатор, чей сын совершил самоубийство после семестра в "специальной программе" академии; редактор крупной газеты, чья дочь недавно поступила в Блэквуд; генеральный прокурор штата, известный своей непримиримой позицией по отношению к тайным обществам и культам.

– А это? – Софи указала на отдельную группу фотографий, соединённых красной нитью.

– Ключевые фигуры проекта "Пандора", – Дэниел подошёл ближе. – Александр Монро-старший – архитектор всей концепции. Элеонора Витт – оперативный руководитель, контролирует образовательный аспект. Доктор Вейл отвечает за медицинскую и нейропсихологическую часть. Монро-младший курирует практическую подготовку избранных студентов.

Он указал на фотографию своего сына, связанную с этими именами.

– Итан, судя по всему, ключевой элемент их планов. Его способность к эмпатическому резонансу делает его идеальным инструментом для программы психологического влияния на высшем уровне.

Софи внимательно изучала фотографии, затем перевела взгляд на Дэниела.

– Ты действительно думаешь, что мы можем противостоять им? Система академии создавалась десятилетиями. Она проникла во все ключевые институты власти и влияния. У нас всего несколько человек, ограниченные ресурсы и практически никакого официального статуса.

– Именно поэтому мы не можем атаковать систему напрямую, – кивнул Дэниел. – Мы должны действовать так же, как они – через влияние, манипуляцию, создание напряжения внутри самой структуры. – Он подошёл к столу и достал ещё одну папку. – За эти недели я многое узнал от Джессики и других "сбоев". Я изучал методики академии, психологические основы Протокола Лазаря, техники влияния, которые они используют.

Он открыл папку, показывая детальные заметки и схемы.

– Мы должны использовать их же методы против них самих. Создать ситуацию, когда ключевые фигуры системы начнут сомневаться друг в друге, когда внутренние напряжения и противоречия выйдут на поверхность.

– Психологическая война, – тихо сказала Софи, впечатлённая глубиной его анализа.

– Именно, – подтвердил Дэниел. – Война разумов. И у нас есть преимущество – они не ожидают от нас такой стратегии. Они привыкли к прямому сопротивлению, к эмоциональным, импульсивным действиям оппонентов, которые можно легко предсказать и нейтрализовать.

Он взял маркер и подошёл к чистой части доски.

– Я разработал предварительный план из нескольких фаз. – Он начал писать, объясняя каждый пункт. – Первая фаза: сбор разведданных и создание сети контактов. Мы уже начали это. Твоя информация заполняет многие пробелы.

Дэниел нарисовал стрелку к следующему пункту.

– Вторая фаза: внедрение дезинформации и создание паранойи внутри системы. Мы будем использовать знание их внутренней структуры, чтобы посеять семена недоверия между ключевыми фигурами. Намёки на предательство, фальшивые утечки информации, анонимные сообщения о внутренних расследованиях.

Ещё одна стрелка, ещё один пункт.

– Третья фаза: активация внешних факторов давления. Мы привлечём внимание определённых людей вне системы к деятельности академии. Не прямые обвинения – это бы не сработало, учитывая их влияние и способность подавлять информацию. А тонкие намёки, заставляющие нужных людей самих начать интересоваться академией, задавать вопросы, проводить собственные расследования.

Четвёртая стрелка, четвёртый пункт.

– Финальная фаза: создание ситуации, когда система будет вынуждена сама себя разоблачить. Момент, когда внутренние конфликты и внешнее давление достигнут критической точки, заставляя ключевые фигуры принимать решения, которые раскроют истинную природу академии и проекта "Пандора".

Софи внимательно изучала схему, её лицо отражало смесь восхищения и сомнения.

– Это амбициозно, – сказала она наконец. – И требует исключительной точности в исполнении. Малейшая ошибка может выдать нас.

– Поэтому нам нужны союзники, – кивнул Дэниел. – Джессика и её сеть уже помогают. Но этого недостаточно. Нам нужны люди с определёнными навыками, ресурсами и, что важнее всего, личной мотивацией противостоять академии.

Он подошёл к своей сумке и достал небольшую записную книжку.

– В документах Кинкейда я нашёл упоминание человека по имени Эрик Рейнер. Бывший военный, специалист по психологическим операциям. Его брат Марк был студентом академии пятнадцать лет назад. Прошёл через полную трансформацию и стал одним из их оперативников.

– Что с ним случилось? – спросила Софи.

– Психологический срыв во время миссии, – ответил Дэниел. – Система академии не идеальна. Иногда трансформация даёт трещины под сильным стрессом или при определённых триггерах. Марк Рейнер столкнулся с ситуацией, которая активировала глубоко подавленные эмоциональные паттерны. Результатом стало катастрофическое разрушение его сконструированной личности.

– Он погиб? – тихо спросила Софи.

– Хуже, – Дэниел покачал головой. – Полная кататония. Марк жив физически, но его сознание полностью разрушено конфликтом между имплантированными и подавленными паттернами. Он уже десять лет находится в специализированной клинике, не реагируя на внешние стимулы.

– И его брат знает об академии?

– Не просто знает, – Дэниел достал фотографию сурового мужчины средних лет с военной выправкой. – Он провёл собственное расследование после того, как с его братом случилось это. Собрал значительный объём информации, пытался привлечь внимание властей, но, как и следовало ожидать, столкнулся с непроницаемой стеной влияния академии.

– И ты думаешь, он согласится помочь нам?

– Я уверен в этом, – кивнул Дэниел. – Согласно информации Джессики, он всё ещё ищет способы разоблачить академию. И что особенно ценно – он обладает опытом психологических операций, знает, как создавать и управлять восприятием, как формировать информационные потоки для достижения определённых целей.

Софи подошла к окну, наблюдая за дождём, который начал стихать.

– А что насчёт Итана? – спросила она, не оборачиваясь. – Я понимаю, что всё это – создание давления на систему, подрыв доверия внутри неё – может помочь ослабить академию. Но как это поможет вернуть твоего сына?

Дэниел подошёл и встал рядом с ней, глядя на серый горизонт.

– Ты сама говорила, что трансформация никогда не бывает абсолютно необратимой, – тихо сказал он. – Что остаются семена прежней личности, которые могут прорасти при правильных условиях. Для активации этих остаточных паттернов нужны сильные эмоциональные триггеры.

Он вернулся к доске и указал на небольшую схему в углу, озаглавленную "Операция Лазарь".

– Если мы создадим достаточно хаоса в системе, если нарушим стабильность и контроль академии, Итан окажется в ситуации сильного стресса. Его сконструированная личность будет испытывать растущее напряжение. В такой момент, если я смогу создать правильный эмоциональный триггер…

– Ты надеешься на кратковременный прорыв сквозь программирование, – закончила Софи. – На момент ясности, когда остатки прежнего Итана смогут вновь проявиться.

– Именно, – кивнул Дэниел. – Это наш шанс. Возможно, единственный. Но для этого нам нужно сначала дестабилизировать саму академию, создать условия, в которых контроль над трансформированными субъектами ослабнет.

Софи задумчиво изучала схему.

– Это может сработать, – сказала она наконец. – Я видела случаи, когда сильные эмоциональные потрясения