Академия боли - Эдуард Сероусов

Рейнер сделал заказ у стойки и, получив чашку кофе, неспешно направился к столику Дэниела.

– Мистер Фишер? – спросил он, подсаживаясь напротив.

– Да, – кивнул Дэниел. – Благодарю, что согласились встретиться.

Рейнер молча изучал его несколько секунд, его лицо оставалось непроницаемым, но глаза – холодные, оценивающие – выдавали человека, привыкшего читать людей, выискивать скрытые мотивы и слабости.

– Джессика сказала, вы интересуетесь академией, – сказал он наконец, голосом нейтральным и контролируемым. – И у вас есть личные счёты с ними.

– Мой сын, – просто ответил Дэниел. – Они завершили его "трансформацию" три недели назад. Полная когнитивная реструктуризация. Протокол Лазаря.

При упоминании протокола лицо Рейнера едва заметно дрогнуло – секундная вспышка боли, мгновенно взятая под контроль.

– Значит, у нас общая причина ненавидеть их, – сказал он тихо. – Но ненависти недостаточно для того, что вы задумали, мистер Фрост. – Он использовал настоящую фамилию Дэниела, демонстрируя свою осведомлённость. – Нужен план, ресурсы, понимание того, против чего вы выступаете.

– У меня есть план, – ответил Дэниел. – И некоторые ресурсы. А понимание системы академии я активно наращиваю. – Он сделал паузу. – Но мне нужна ваша экспертиза в области психологических операций. Нужен кто-то, кто знает, как создавать и управлять восприятием, как формировать информационные потоки для достижения определённых целей.

Рейнер сделал глоток кофе, не спуская глаз с Дэниела.

– Вы хотите использовать их же оружие против них, – констатировал он, и это не был вопрос. – Создать ситуацию, когда система академии начнёт пожирать саму себя.

– Именно, – подтвердил Дэниел. – Мы не можем атаковать их напрямую – у них слишком много ресурсов, слишком обширная сеть влияния. Но мы можем посеять семена сомнения, подорвать доверие внутри системы, создать паранойю и подозрения.

– Психологическая война, – задумчиво произнёс Рейнер. – Это может сработать, но потребует исключительной точности и понимания их внутренней динамики. – Он наклонился чуть ближе. – Что именно вы знаете о проекте "Пандора"?

Вопрос был проверкой, тестом на то, насколько глубоко Дэниел проник в тайны академии. Он решил ответить честно – установление доверия с Рейнером было критически важно для их плана.

– Я знаю, что это значительно более амбициозный проект, чем "Феникс". Он нацелен на формирование глобального общественного сознания через контроль ключевых информационных потоков и психологическое влияние на лидеров мнений. Знаю, что они используют свою сеть выпускников, размещённых на стратегических позициях в медиа, политике, образовании и других сферах. И знаю, что мой сын должен стать одним из ключевых операторов в этой системе благодаря своим исключительным способностям к эмпатическому резонансу.

Рейнер кивнул, в его глазах мелькнуло нечто похожее на уважение.

– Неплохо для человека, который был в системе всего несколько месяцев, – сказал он. – Но это лишь верхушка айсберга. – Он достал из кармана небольшой прибор, похожий на мобильный телефон, и положил его на стол. – Для того, что я собираюсь рассказать, нам нужна дополнительная защита.

Он активировал устройство, которое начало излучать едва слышное гудение.

– Глушитель прослушки, – пояснил Рейнер. – Создаёт акустические помехи, которые делают невозможным использование направленных микрофонов. У нас есть примерно пятнадцать минут, прежде чем кто-нибудь с продвинутым оборудованием может заподозрить неладное.

Он отпил ещё кофе и начал говорить, понизив голос:

– "Пандора" – не просто проект влияния. Это попытка фундаментального переформатирования общественного сознания. Они создают то, что в их внутренних документах называется "новой когнитивной матрицей" – систему восприятия и оценки информации, которая определяет, что люди считают истинным, важным, морально приемлемым.

Дэниел внимательно слушал, понимая, что получает информацию, которой нет даже в документах, добытых Софи.

– Это достигается через синхронизированное воздействие на множество уровней, – продолжал Рейнер. – Медиа формируют информационную повестку, отбирая, какие события заслуживают внимания, а какие должны быть проигнорированы. Образовательные институты внедряют определённые интерпретационные рамки, через которые молодые люди учатся воспринимать мир. Культурные продукты – фильмы, книги, музыка – создают эмоциональный контекст, определяющий, что является привлекательным, а что отталкивающим.

Он сделал паузу, чтобы убедиться, что Дэниел полностью понимает масштаб операции.

– Но самым опасным элементом "Пандоры" является то, что они называют "Эхо-камерами" – закрытые информационные пространства, где люди получают только ту информацию, которая подтверждает их уже существующие убеждения, но эти убеждения незаметно, шаг за шагом, смещаются в нужном академии направлении. Это создаёт иллюзию свободы выбора, в то время как сами параметры выбора тщательно контролируются.

– И моему сыну отводится роль в создании этих "Эхо-камер"? – спросил Дэниел, чувствуя, как внутри растёт тревога.

– Не совсем, – покачал головой Рейнер. – Способности Итана делают его гораздо более ценным для более деликатных операций. Он, скорее всего, будет использоваться для прямого психологического воздействия на ключевых лиц, принимающих решения. Тех, кого нельзя контролировать через обычные каналы влияния.

Он посмотрел Дэниелу прямо в глаза.

– Вы понимаете, насколько это опасно, не так ли? Способность к глубокому эмпатическому резонансу, усиленная методиками академии, позволяет не просто влиять на эмоциональные состояния объекта, но фактически переписывать его внутренние мотивации, создавать глубинные психологические триггеры, которые могут активироваться позже, в нужный момент.

Дэниел почувствовал холодок. То, что описывал Рейнер, выходило за рамки обычных представлений о психологической манипуляции. Это было что-то гораздо более глубокое и пугающее.

– Как мы можем противостоять системе такого масштаба? – спросил он, осознавая, насколько амбициозным и, возможно, наивным выглядел его план в свете новой информации.

Рейнер улыбнулся, но его улыбка была холодной и расчётливой.

– У каждой системы есть слабые места, мистер Фрост. Даже у самой продуманной. – Он достал из кармана небольшую флеш-карту. – Здесь информация, которую я собирал годами. Профили ключевых фигур академии, их психологические особенности, уязвимости, скрытые конфликты. А также схема внутренней коммуникации и коды доступа к некоторым из их систем.

Он передал флешку Дэниелу.

– С этими данными ваш план создания паранойи и подозрений внутри системы становится значительно более реалистичным. Но вам понадобится моя помощь для разработки и реализации конкретных операций.

– Вы присоединитесь к нам? – прямо спросил Дэниел.

– Да, – просто ответил Рейнер. – После того, что они сделали с моим братом, я посвятил свою жизнь борьбе с академией. Я присоединюсь к вашей операции, если вы согласны следовать стратегии, основанной на моём опыте психологических операций.

– Мне нужно ваше руководство, – кивнул Дэниел. – Но у меня есть одно условие.

– Какое? – насторожился Рейнер.

– Моя конечная цель – спасение моего сына, – твёрдо сказал Дэниел. – Я хочу разрушить систему академии, да. Но прежде всего я хочу вернуть Итана, или хотя бы дать ему шанс восстановить часть своей истинной личности.

Рейнер долго смотрел на него, словно оценивая искренность и глубину его решимости.

– Я понимаю ваше стремление, – сказал он наконец. – Но должен предупредить: