Академия боли - Эдуард Сероусов

отмечая на электронной доске выполненные задачи. – Анонимное письмо Элеоноре, фальшивый отчёт сенатору Уолшу, имитация несанкционированного доступа к файлам от имени Вейл – все эти действия уже создают напряжение и подозрения внутри системы.

Дэниел внимательно изучал реакции на их первые шаги, отображённые на экране в виде перехваченных сообщений и отчётов от источников внутри академии.

– Они реагируют именно так, как мы предполагали, – заметил он. – Элеонора активировала протокол "Щит", Монро усилил наблюдение за ключевыми фигурами, Вейл планирует встречу с сенатором Уолшем.

– Это только начало, – кивнула Джессика, худая женщина с пронзительными глазами и нервными движениями – следствие не полностью успешной декомпрессии после побега из академии. – Настоящие эффекты проявятся через несколько дней, когда они начнут видеть призраков повсюду, сомневаться в лояльности ближайших соратников, искать несуществующие утечки и предателей.

– А что с Итаном? – спросила Софи, переводя разговор к той части плана, которая больше всего беспокоила Дэниела. – Как продвигается подготовка к операции "Пробуждение"?

– Мы идентифицировали потенциальные эмоциональные триггеры, – ответил Томас, бывший студент, специализировавшийся на нейропсихологии до своего побега из академии. – Основываясь на информации, предоставленной Дэниелом о жизни Итана, его отношениях с матерью, ключевых моментах их семейной истории.

Он подошёл к отдельной части стены, где была размещена схема, озаглавленная "Карта эмоциональной памяти Итана Фроста".

– Наиболее сильные эмоциональные отпечатки связаны с тремя ключевыми моментами: смерть матери, их совместная поездка в обсерваторию на шестнадцатый день рождения Итана и стихотворение, которое Ребекка часто читала сыну перед сном в детстве. Эти воспоминания настолько глубоко укоренены в его психике, что даже полная когнитивная реструктуризация не может полностью их нейтрализовать.

– Но как мы можем использовать эти триггеры? – спросил Дэниел. – Итан находится под постоянным наблюдением. После моего исчезновения и смерти Кинкейда я уверен, что они усилили меры безопасности.

– Прямой контакт действительно практически невозможен, – согласился Рейнер. – Но есть другие способы активировать эмоциональные триггеры. – Он указал на схему коммуникаций академии. – Согласно нашим данным, Итан регулярно проводит тренировки в симуляционной среде, где отрабатывает методики эмпатического резонанса на виртуальных объектах. Если мы сможем получить доступ к этой системе, внедрить в сценарии тренировок элементы, связанные с идентифицированными триггерами…

– Это крайне рискованно, – возразил Томас. – Симуляционная среда тщательно контролируется. Любое несанкционированное вмешательство будет немедленно обнаружено.

– Не обязательно, – вмешалась Джессика. – Я работала с этой системой, когда была студенткой. Её архитектура предусматривает возможность внешнего подключения для обновления сценариев и баз данных. Если мы сможем имитировать санкционированное обновление…

– И как мы это сделаем? – спросил Дэниел.

– С помощью доктора Вейл, – улыбнулся Рейнер. – Вернее, с помощью её цифрового двойника, которого мы создали, используя её идентификационные данные и образцы коммуникационных паттернов.

Он подошёл к одному из компьютеров и показал сложный алгоритм, анализирующий и имитирующий стиль письма, выбор слов и типичные конструкции, используемые Вейл в официальной коммуникации.

– Этот алгоритм позволяет нам создавать сообщения, практически неотличимые от её собственных. А благодаря данным, полученным Софи, у нас есть доступ к её цифровой подписи и учётным данным.

– Но система академии наверняка имеет дополнительные уровни защиты, – заметил Дэниел. – Биометрическую аутентификацию, верификацию IP-адреса, мониторинг аномальной активности.

– Именно поэтому мы не будем делать ничего откровенно подозрительного, – пояснил Рейнер. – Только небольшие, почти незаметные изменения в существующих сценариях. Добавление определённых визуальных элементов, фраз, звуковых сигналов, которые активируют эмоциональную память, но не вызовут немедленной тревоги у системы безопасности.

Дэниел задумался, анализируя риски и потенциальные выгоды предложенного плана.

– А что, если Итан отреагирует слишком сильно? – спросил он. – Если эти триггеры вызовут явную эмоциональную реакцию, которая будет замечена наблюдателями?

– Это риск, который мы должны принять, – тихо сказала Софи. – Но судя по тому, что я знаю о методиках академии, первичная реакция будет внутренней, не обязательно видимой внешне. Итан был обучен контролировать внешние проявления эмоций. Даже если триггеры активируют глубинные воспоминания, он, скорее всего, сможет сохранить видимость нормального функционирования, по крайней мере, на первых порах.

– А это даст нам возможность для следующего шага, – добавил Томас. – Когда первые трещины появятся в его психологическом программировании, мы сможем использовать более прямые методы коммуникации. Например, зашифрованное сообщение, которое будет иметь смысл только для человека, чья оригинальная личность начала восстанавливаться.

Дэниел слушал их план, чувствуя смесь надежды и тревоги. То, что они предлагали, было безумно рискованным и имело множество потенциальных точек отказа. Но это также был их лучший шанс спасти Итана.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Давайте сделаем это. Но параллельно продолжим операцию по дестабилизации системы академии. Чем больше хаоса и подозрений мы создадим внутри их структуры, тем меньше внимания они смогут уделять отдельным аномалиям.

Рейнер кивнул, явно довольный решением.

– В таком случае, переходим ко второй фазе психологической операции, – сказал он, открывая новый файл на своём компьютере. – Создание сети фальшивых коммуникаций между ключевыми фигурами академии, взаимоисключающие инструкции, намёки на тайные оценки и проверки лояльности.

Он посмотрел на собравшихся с холодной решимостью в глазах.

– Мы заставим их усомниться друг в друге, прежде чем кто-либо из них усомнится в нас.

Итан Фрост сидел неподвижно в центре симуляционной комнаты – просторного белого помещения с проекционными экранами на всех поверхностях. На его голове был закреплён комплекс нейроинтерфейсов, считывающих активность мозга и передающих данные в систему для анализа в реальном времени.

– Начинаем сценарий R-73, – раздался голос доктора Вейл через интерком. – Сегодня мы будем работать с объектом высокой степени резистентности к стандартным методам влияния. Ваша задача – идентифицировать ключевые эмоциональные паттерны, установить глубокий эмпатический резонанс и перенаправить процесс принятия решений объекта в нужном направлении.

– Понял, – ответил Итан ровным, профессиональным тоном. – Готов к началу симуляции.

Стены комнаты ожили, проецируя реалистичное изображение роскошного офиса с панорамным видом на город. За столом сидел мужчина средних лет с властным лицом и проницательным взглядом – компьютерная модель, созданная на основе реальных психологических профилей высокопоставленных лиц.

Итан начал диалог, используя техники, которым его обучали в течение последних недель – тонкие изменения тона голоса, выбор слов, создающих определённые эмоциональные отклики, незаметные жесты, формирующие бессознательные ассоциации.

Симуляция шла по плану, виртуальный собеседник реагировал предсказуемо, постепенно становясь более восприимчивым к влиянию Итана. Но внезапно произошло нечто неожиданное – на экране на мгновение появилось изображение ночного неба с яркой кометой, пересекающей созвездие Ориона.

Это был всего лишь краткий визуальный проблеск, не более секунды, но он вызвал странный отклик глубоко внутри сознания Итана. Что-то знакомое, что-то важное… Образ его шестнадцатого дня рождения, когда отец отвёз его в обсерваторию наблюдать редкую комету. Одно из самых ярких воспоминаний его жизни.

Итан моргнул, быстро подавляя неожиданную