Кровавое забытье - Вела Рот

Он стиснул зубы. Она носила эту рану прямо перед ним, с его целительной силой на кончиках пальцев.

— Ты танцевала так несколько дней. И даже не хромала.

— У меня выработалась высокая терпимость к боли.

Черт. После десяти лет, проведенных среди Гесперинов, он забыл, насколько варварской была жизнь для женщин в Кордиуме.

Или, возможно, он хотел забыть эту культуру, сыном которой он когда-то был горд.

— Не вставай еще хотя бы час, — сказал он хрипло. — Дай целительному заклинанию закончить работу.

Трои не стал дожидаться ее ответа, прежде чем вышел из комнаты.

Когда дверь закрылась за ним, Селандин зажгла свечу и снова откинула покрывало. Она провела дрожащими пальцами по своей незапятнанной коже.

Боль, с которой она жила так долго, наконец ушла.

Почему Таурус, Гесперин, сделал это для нее?

По той же причине, по которой она давала ему свою кровь, конечно. Она нужна была ему здоровой для их плана.

Она скрестила руки на груди и осталась в постели. Не потому, что он ей велел, — это было просто разумно. Отомстить Риксору можно только на своих двоих.

Не прошло и четверти часа, как в ее дверь раздался резкий стук.

— Я вхожу, — предупредил Трои.

Она снова прикрыла ногу, стараясь забыть ощущение его большой теплой ладони на своем бедре. Если бы он снова попытался так пристально осмотреть ее, она бы вооружилась прялкой.

— Хорошо, — крикнула она.

Трои вошел, как хозяин поместья, и поднял ее на руки. Она запротестовала и стала вырываться, но его хватка, так легко разжатая ею в первую ночь, теперь была словно стальные тиски.

Теперь этот бессмертный превосходил ее своей силой во много раз.

— Куда ты меня несешь? — крикнула она.

— Помолчи и делай, как приказывает целитель.

— Не смей приказывать мне! — выкрикнула она. Ярость и паника послали прилив энергии через нее, и она боролась с ним изо всех сил.

Он невольно разжал объятия — ее отпор оказался неожиданным. Этого мгновения хватило, чтобы освободиться.

Она приземлилась рядом с ним, ударив свою больную ногу. Та все еще ныла. Она прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не показать свою боль. Она предпочла бы мучиться на полу, чем подчиняться кому-либо.

Трои отступил, подняв руки.

— Селандин. Мне очень жаль.

Как он смеет звучать так мягко и искренне.

— Не смей… — ее голос дрогнул. Она взяла себя в руки и попробовала снова. — Не смей приказывать мне.

— Я больше не буду. Даже в шутку.

Она с опаской посмотрела на него из-под прядей, упавших на глаза. Многие мужчины давали ей такое обещание, и каждый его нарушал.

Трои не двигался.

— Можно мне помочь тебе подняться?

— Ты можешь подать мне мою прялку.

Он поднял инструмент с пола у кровати и протянул ей ее, держа за тупой конец. Она поднялась на ноги, опираясь весом на посох.

— Я набрал для тебя ванну в соседней комнате, — сказал Трои. — Теплая вода расслабит твои мышцы и ускорит исцеление.

Она уставилась на него, чувствуя, словно она снова забрела в магическое царство внутри поместья.

— Ты набрал и нагрел ванну? Когда успел?

— За последние несколько минут. — Легкая улыбка тронула его губы. — Гесперинская скорость, знаешь ли.

Она прихрамывая направилась в комнату, и всю дорогу она чувствовала на себе взгляд Трои.

Он снова заговорил, и его почтительный тон вызвал странное трепетание в ее животе.

— Если тебе что-нибудь понадобится, произнеси мое имя, и я услышу тебя.

Потом его присутствие растаяло в воздухе. Она, приволакивая ногу, вошла в будуар и застыла в немом восхищении.

Вокруг огромной бронзовой ванны мягко мерцали свечи. От воды исходил пар и аромат роз. Мыло и чистые полотенца были аккуратно сложены на табурете, до которого можно было легко дотянуться, и даже стояла кувшин с вином.

Она бросила свои потные одежды на пол и осторожно опустилась в ванну. Никто никогда не должен знать, что она лежала там в теплой воде и плакала от облегчения.

Ничто из этого не было необходимо для их плана, но если бы это была игра соблазнения, он не оставил бы ее раздеваться одну.

Почему он сделал это для нее?

Самой непостижимой загадкой в этом поместье был сам Трои.

Ароматы роз и чистой женской кожи донеслись в большой зал, и Трои изо всех сил старался не раздувать ноздри, как животное. Еще труднее было отогнать мысленные образы воды, омывающей длинные ноги и обнаженную грудь Селандин.

Он плотно сжал губы над клыками и повернулся к ней. Слишком быстро — у него закружилась голова. Использование его магии забрало у него больше сил, чем он осознавал.

И это сделало его голодным.

Селандин вошла, ее волосы были влажными и блестели, снова закутанная в его бархатный халат. Вид ее в его одежде не должен был так радовать его. Ее взгляд упал на место, которое он приготовил для нее на возвышении, свежий пир из деликатесов, которые он нашел на кухне.

Она подняла бровь в его сторону.

— Это приглашение сесть на твой трон, соня?

— Устройтесь поудобнее, Ваше Высочество. — Он протянул руку, не делая ни шага, чтобы сократить расстояние между ними.

Она позволила ему помочь ей подняться на ступеньку возвышения, но уязвимость пульсировала в ее ауре. Он видел ее в момент слабости, и она все еще боялась, что он воспользуется этим.

Трои был разным, но ни как мужчина, ни как бессмертный он никогда не пользовался преимуществом над теми, кто слабее его. И когда женщина говорила ему остановиться, он немедленно прекращал. Эта часть кодекса чести его матери каким-то образом въелась в него, несмотря на его попытки стать тем мужчиной, которым хотел его отец.

Он отодвинул золотой стул для Селандин, затем устроился на сиденье рядом с ней. Словно он ее ухажер на пиру, он наполнил ее кувшин и наполнил ее тарелку кусочками, которые, как он думал, ей понравятся.

— Как насчет моих манер за столом?

— К ним не придраться. Традиции торжественного пиршества не слишком изменились.

— Не все мои знаменитые умения я заспал.

Она уловила его намек, судя по блеску в ее глазах.

— Смелое заявление для того, чье кровообращение уже годы оставляет желать лучшего.

Было облегчением снова слышать, как она оскорбляет его без страха. Он наклонился ближе, поднося сливовый пирог к ее губам.

— Если ты проведешь больше измерений, то и там ко мне не придерешься.

— Хм. Меня не так-то просто впечатлить.

Он в этом не