В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

Отдает ли он себе отчет, чего требует? Возможна ли даже на минуту мысль, что они с Жозефиной уложатся в отведенный срок? Вздорно даже предположить такое, но ведь в этом вся суть проблемы!

Она толкает дверь своего кабинета. Жозефина уже здесь, наливает себе кофе.

– Привет! Хочешь кофе? – Она протягивает Агате ее чашку.

– С удовольствием, литр, если можно, назревает большая запарка.

– Ты о чем?

– Я только что от босса.

– Вы нашли общий язык, или он настоял на своем?

Агата пробует кофе и корчит гримасу: Жозефина забыла про сахар.

– Я держу оборону, но он готов перевернуть все вверх дном.

– Вот кретин! Пусть сам работает, если его не устраивает то, что есть. Мы и так уже выложились и строго соблюли все требования. Если он воображает, что…

– Спокойно, Жоз, – пытается унять ее Агата. – Моя уступка – шесть дней, ни дня больше. Если не закончим к воскресенью, то «Феерии» все равно начнутся.

Жозефина сердито хватает из корзинки фигурное печенье и плюхается за свой стол.

– Чего ему, собственно, надо, этому новому калифу?

– Чтобы три нижние этажа походили на четвертый.

Жозефина едва не давится печеньем.

– Что?! Он свихнулся? Чтобы все разобрать, нужна целая неделя! Он вообразил, что у нас есть волшебная палочка? У нас ушли месяцы только на проект…

– Знаю, Жоз… «Весь этот иней, белые мерцающие звезды…» – цитирует Агата босса. – Мы сделаем так, как он хочет. Пускай сам выкручивается, если на это уйдет треть бюджета «Галереи», выделенного на оформление.

Жозефина отъезжает в кресле от стола и разглядывает себя в зеркале.

– А я, дура, мечтала распрощаться хотя бы на время со спецовкой и кроссовками…

– Сожалею… Не стану заставлять тебя перерабатывать, ты и так хорошо потрудилась.

– Дело не в этом, ты же знаешь. У тебя гораздо больше обязанностей, чем у меня.

Агата залпом выпивает свой кофе, корчится от отвращения, такой он крепкий, ставит чашку на блюдце.

– Пойду поговорю с Максимилианом, доведу до него новость, надо начать демонтаж.

– Он будет в восторге! – шипит Жозефина, сбрасывая туфли-лодочки. – Мне сделать инвентаризацию для нового серебристо-белого дизайна?

– Да, спасибо, сейчас самое время, это то, что нужно. На складе еще должны оставаться неразобранные коробки. Если не хватит, срочно закажем еще. Артман-сын ждет от нас списка.

– Не захочешь, поверишь в Дедушку Мороза! – цедит Жозефина, включая свой компьютер.

– Ты уж постарайся!

– Как всегда! – отзывается она, но Агата уже закрыла за собой дверь.

Она застает Максимилиана Пеннека за заменой лампочек в примерочной кабинке на третьем этаже. Его уши, как всегда, заткнуты наушниками – он слушает музыку. Агата не хочет, чтобы он от неожиданности свалился с лестницы, поэтому ждет, пока он закончит и спустится.

– Доброе утро, Агата! – приветствует он ее, вынимая из ушей наушники. – Чем обязан?

– Доброе утро, Максимилиан. У меня только что был разговор с Александром Артманом, и…

– Познакомились наконец? Славный малый, вы не находите?

Агата криво усмехается, ей хочется поспорить с Максимилианом, еще больше ей хочется увидеть его выражение лица, когда она сообщит ему новость. Наверняка он изменит свое мнение о новом патроне!

– Да, познакомились. У него новые требования к рождественскому оформлению.

– Вот как!

Максимилиан закрывает свою коробку с инструментами, вытирает руки фирменной синей тряпкой электриков.

Она все выкладывает электротехнику и повергает его в ступор.

– Он хочет все изменить?

– Совершенно верно. Мы с господином Артманом обойдем три этажа и все уточним. Так и подмывает назвать все это его блажью!

– Все изменить?.. – раздается голос у нее за спиной.

Кажется, в магазине родилось новое крылатое выражение.

Агата оборачивается и видит заведующую секцией мужской одежды.

– Доброе утро, Матильда. Да, таково его требование.

– Он полный безумец!

Сказав это, Матильда прикусывает губу, понимая, что возмущаться надо тише, ведь здесь даже у стен есть уши.

– Что происходит? – интересуется подошедшая к ним продавщица.

– Александр Артман хочет поменять все оформление.

– На это нет времени! Как же наши «Феерии»? Они начнутся с опозданием?

– Нет, в назначенное время, – уверяет ее Агата.

За пять минут собирается маленькая толпа: продавцы, стажеры, заведующие секциями, другие сотрудники. Все высказывают свои мнения, удивление и недоумение.

Даже Максимилиан, воплощение вежливости, никогда не повышающий голос, услужливый и не способный спорить, огорошен новостью.

– Он действительно собрался все поснимать? – спрашивает он Агату.

– Боюсь, что да.

– Не посмеет! – гневается Югетт, старший кассир третьего этажа. – Это безумие! Переделать все прилавки, размонтировать галереи, опять глохнуть от грохота перфораторов и шарахаться от снующих туда-сюда рабочих!

Агата разводит руками.

– Я понимаю и разделяю ваше раздражение. Обещаю, мы постараемся как можно меньше вас беспокоить. Скоро у меня в распоряжении будет больше деталей, но и сейчас могу вас заверить, что сложных работ не предвидится. Никакой подсветки, никаких замысловатых подключений, никаких перестановок, обещаю.

Все смотрят на нее с настороженностью и сомнением. Некоторые работают здесь уже много лет и знают, что любая перемена в оформлении влечет неразбериху и хаос.

– Это оформление тоже очень красивое, – говорит Максимилиан, озираясь.

Агата пожимает плечами.

– Он назвал его «устаревшим и эклектичным».

– Зато оно уже смонтировано! – не унимается Матильда. – Что за дикие мысли всего за неделю до «Феерий»?

– Одному Богу известно! – отвечает Агата, готовая уйти, предоставив толпе возмущаться дальше. – Увы, вынуждена вас покинуть. Буду держать вас в курсе происходящего. Максимилиан, вам лучше пойти со мной. Захватите с собой инструменты, мало ли что!

Электротехник чешет в затылке, ход событий полностью превосходит его разумение.

При всей напряженности обстановки Агата уходит с настроением почти детского удовольствия, которого не скрыть. С ней все согласны, и против этого даже Артман-младший будет бессилен. Она надеется, что ей будет сопутствовать удача и что она сможет его вразумить.

Удача еще никогда ее не подводила.

5

Вооружившись записной книжкой и ручкой, Агата торопливо делает записи. Александр Артман критикует ее работу, настаивает, что расцветка взята из ушедшей эпохи, что гирлянды слишком пышные, освещение такое, балконы сякие. Он повторяет то, что она уже слышала: придется ВСЕ переделывать. Ей хочется возразить, что они зря теряют драгоценное время, что она и так понимает, чего он хочет, и спешит взяться за дело, но ему как будто доставляет изощренное удовольствие изображать скрупулезного, ответственного руководителя.

На каждом этаже Агату, Максимилиана и Александра Артмана сопровождают заведующие отделами, продавщицы и кассирши, ловящие каждое их слово. Агата вынуждена признать, что еще не встречала таких самоуверенных людей, как Александр. От его рассуждений у нее, конечно, волосы встают дыбом, но