В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

оставалось ему чужим. Он давно отказался признавать, что так никогда и не ощутил здесь подлинной радости, при всей здешней роскоши и показном радушии. Стенные панели из ценных пород дерева, мерцающая позолота, украшения головокружительной стоимости – ничто не могло смягчить присущего этой резиденции холода. Блеска несчетных светильников не хватало для того, чтобы согреть ледяную атмосферу.

Он поднимается по лестнице крыльца, толкает тяжелую резную дверь и входит в особняк. Из большой гостиной доносится греющий душу детский смех, и он поспешно минует мраморный холл. Проходя мимо библиотеки, он не может сдержать дрожь. В этой комнате, стены которой скрыты за томами в роскошных переплетах, было выставлено на три дня по настоянию Эмильены Артман и в согласии с традициями их круга тело ее мужа. Она категорически отвергла саму возможность прощания с покойным супругом в обыкновенно траурном зале. Сюда, в семейную обитель, приходили отдать последний долг усопшему родственники, друзья и соседи. Теперь библиотека, долго бывшая любимой комнатой Алекса в доме, твердо ассоциируется для него с мертвым телом отца и с импровизированным катафалком.

– Дядя Алекс!

Два белобрысых урагана устремляются к молодому человеку, прыгают к нему в объятия и отвлекают его от траурных мыслей.

– Полегче, малышня! – требует со смехом Алекс.

Объятия и ласки Луи и Клементины, племянника и племянницы, действуют на него как настоящий бальзам для души. Он шутя отбивается от них, хмурит брови и изображает свирепое чудище: вращает глазами, рычит, даже пускает для большего эффекта ниточку слюны из уголка рта.

– Ррррр! Я предупреждал! Ррррр! У меня аллергия на поцелуйчики… От них я превращаюсь в медведя – пожирателя детишек… Спасайтесь, пока не поздно, или я вас… Ррррр, вы опоздали, бедные гномики, сейчас я вас разорву!

Дети убегают, издавая крики ужаса пополам с восторгом, но Алекс ловит их и подвергает нестерпимым мучениям: щекочет, ерошит им волосы. Малыши, икая от хохота, брыкаются изо всех сил, но Алекс вносит их в гостиную, крепко зажав у себя под мышками.

Их встречает могучее пламя в камине, где поместился бы целый бык. При виде их Стефани, сестра Алекса, встает с дивана и приветственно хлопает в ладоши.

– Какая прелесть! Мы полакомимся жареными ребятишками, как давно я мечтала нанизать их на шампуры! Спасибо тебе, братец!

Старшая, Клементина, знай себе хохочет у Алекса под мышкой, но он догадывается, что Луи подозревает их в серьезном намерении принести его и сестру в жертву. Спеша завершить потеху, прежде чем прольются слезы, Алекс ставит своих пленников на пол и бурчит:

– В этот раз вам повезло. С утра я слопал в гостях у тролля два сочных гамбургера и еще не успел проголодаться. Но в следующий раз поберегите ваши попы!

Дети прыгают на диван и прячутся под подушками, Алекс наклоняется к Стефани и целует ее в обе щеки.

Родные брат и сестра, они получили разное образование. У них десятилетняя разница в возрасте и разные воспоминания о годах взросления. Стефани обошлась без домашних учителей и заграничных школ, потому что отец не хотел выпускать ее из-под своего крыла. «Дочь есть дочь», – так говорила об этом их мать. Алекс так ничего и не понял в этом подходе, что не мешало ему обожать младшую сестру.

– Сестричка, какое же это удовольствие – видеть вас в родных стенах! Каким ветром вас сюда занесло?

– Тем же, что и тебя, мой безголовый братец! Мама приглашает нас к столу, к тому же мне порой случается здесь жить.

Это правда, то же самое относится и к нему после того, как он получил в наследство универмаг.

Из дверей гостиной раздается голос, заставляющий их обоих обернуться:

– Стоит вам сойтись, вы разыгрываете одну и ту же комедию!

– Здравствуйте, мама, – произносит Алекс, подходя к матери.

Но его опережают Луи и Клементина, бросающиеся к бабушке.

– Бабуля!

Та принимает свидетельства любви внука и внучки с натянутой улыбкой и с легким нетерпением, что не ускользает от внимания ее сына.

– Да-да, здравствуйте, мои милые! Только не обнимайте меня слишком сильно. Вы мыли руки?

Дети кивают, Алекс касается губами холодной щеке матери. Ему с детства знаком запах ее духов, приторная смесь жимолости и жасмина.

К ним подходит Стефани, чтобы тоже аккуратно поцеловать мать.

– Предлагаю сразу сесть за стол, – обращается к своим детям Эмильена Артман. – Андре, прошу вас, можете подавать.

Алекс закатывает глаза. Зачем эти ораторские упражнения, раз всегда соблюдается один и тот же ритуал: их мать в рот не берет спиртного и никогда не предлагает своим гостям аперитивов. Алекс же после утренних неприятностей в «Галерее» не отказался бы сейчас от холодного пива и соленых кренделей с сыром. Пока был жив отец, они, пренебрегая неодобрением матери и ее недовольными вздохами, обычно начинали с обмена новостями и с бокала-другого.

Появление метрдотеля Андре с дымящийся супницей в руках подводит черту под его несбыточными ожиданиями.

Громким званием метрдотеля Андре Дюфосе наградила Эмильена. На самом деле он служит у Артманов уже почти тридцать лет. Родители Алекса наняли его и его жену Лоранс для работы внутри особняка и вне его стен. Кончина Лоранс Дюфосе пять лет назад стала испытанием для клана Артманов, давно не представлявшего жизни без этой пары. Жорж и Эмильена решили никем не заменять почившую, и с тех пор Андре трудится за двоих.

– Прошу к столу! – провозглашает этот толстяк, водружая супницу в центре стола.

Алекс, оказавшийся за спиной у матери, умоляюще смотрит на Андре. Тот, убедившись, что хозяйка смотрит в другую сторону, чуть заметно пожимает плечами в знак сожаления, Алекс в ответ молитвенно складывает ладони и кривится: опять надоевший суп-пюре из цикория, которым мать повадилась потчевать детей при каждой встрече!

– Надо же, все тот же супчик! – изображает он восторг, усаживаясь рядом со своим племянником Луи. – Вот это сюрприз!

Мать пропускает сыновий сарказм мимо ушей, накрывает себе колени салфеткой и погружает в свою тарелку ложку.

– Дядя, передай мне хлеб, пожалуйста.

Алекс тянется за корзиной, но Эмильена спешит вмешаться:

– Я уже говорила тебе, Луи, что не надо набрасываться на хлеб, так ты перебиваешь себе аппетит.

Мальчик убирает руку и ищет взглядом мать. Алекс приходит ему на помощь: сам берет ломоть хлеба и крошит его племяннику в тарелку.

– Перестаньте, бабушка, растущий организм Луи нуждается в еде. Уверен, он уплетет все до последней крошки, я прав?

Луи кивает и принимается за пропитавшийся супом хлеб.

– Что ж, – бросает Эмильена, – если вы будете игнорировать мои советы, то потом не удивляйтесь…

Привычный к