В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

позаботиться о сестре. Он нагибается и распахивает дверцы комода, за которыми выстроены отцовские бутылки японского виски, наливает и поднимает хрустальный бокал, приветствуя родных людей на фотографиях.

– За тебя, папа, пусть тебе будет хорошо там, где ты сейчас. Не беспокойся, я за ними приглядываю. – Он делает глоток и добавляет: – Кажется, это ты выбрал мне такую участь…

7

Следующим утром Хлоя не спешит выходить из машины перед школой. Видя, как она хмурит лоб, Агата начинает тревожиться.

– Что-то не так, котенок?

Хлоя неохотно отвечает:

– Я думала о Рождестве.

Агата спохватывается, что из-за всего, что навалилось на нее в последние дни, она еще не успела купить подарки. А ведь она лучше кого-либо еще знает, что до Рождества остается меньше месяца, а это совсем не долго.

– Что бы тебя порадовало в этом году? – спрашивает она Хлою.

Обычно разговоры о рождественских подарках чрезвычайно воодушевляют ее племянницу, но этим утром даже при слове «подарки» та не перестает хмуриться.

– Не знаю, можно ли попросить то, о чем я думаю…

– Проси! – Агата гладит ее по щеке. – Не скажу, что у меня денег куры не клюют, но ради твоего удовольствия я вывернусь. Если понадобится, попрошу о помощи nonna и nonno[8].

Хлоя кусает губы, потом поднимает голову и пристально смотрит через стекло на прохожих.

– Мне бы хотелось, чтобы на Рождество с нами была моя мама…

У Агаты сжимается сердце. Что на это ответить? Что ее мать обязательно приедет, хотя никто не знает, где сейчас Валерия, с кем она? Пообещать Хлое, что ее мать будет через месяц с ней, значит рискнуть так ее разочаровать, что потом это разочарование уже вряд ли ее отпустит. Валерия неуравновешенна, сегодня она говорит да, завтра нет. Жизнь несправедлива к Хлое, от этого у Агаты сердце обливается кровью.

– Милая, ты же знаешь, что с твоей мамой трудно связаться, мы тебе уже это объясняли…

Девочка зарывается лицом в шарф. Она ждала такого ответа, и для Агаты это дополнительное мучение. Валерия постоянно меняет номер своего телефона, так что его нет ни у сестры, ни у родителей, адрес ее прошлого временного пристанища давно устарел, ему уже два года. Связаться с ней нет никакой возможности.

– Мне так жаль… – только и остается выдавить Агате.

Она тянется к племяннице, но та гордо задирает подбородок и сдерживает слезы.

– Купи что хочешь! До вечера!

– До вечера, детка. Люблю тебя.

Хлоя вырывается от машины, как мини-торнадо, унося с собой длинные рыжие кудри, свежесть пополам с серьезностью, медовый запах геля для душа.

Агата не спешит уезжать. Хлоя впервые попросила ее о таком. Она часто признается в желании повидать родную мать, но никогда это не звучало так проникновенно.

Агата испытывает мучительное чувство вины. В последние недели племянница выпала из центра ее внимания, появление Александра Артмана дополнительно все усложнило.

Только Александра Артмана ей не хватало!

Она бранится про себя, поворачивает ключ зажигания и резко срывается с места. Ей уже грозит опоздание, патрон не откажет себе в удовольствии унизить ее перед всеми, если она задержится хотя бы на минуту.

Этого нельзя допустить, пришпоривает себя Агата и проезжает под сердитые гудки всей улицы на красный свет. Нельзя!

– По-моему, все более-менее ничего…

У Агаты нет сил ответить Жозефине. Вся в поту, она, уперев руки в бока, смотрит на нижний этаж через стекло чайной на третьем этаже.

Примчавшись в «Галерею» строго вовремя, она провела военный совет со своей ассистенткой, Максимилианом и всеми помощниками. Поскольку новый большой босс одобрил оформление четвертого этажа, это открывает кое-какие возможности: можно не снимать все гирлянды – на это они убили бы целый день, – а ограничиться ветвями остролиста и бархатными бантами. Похоже, те и другие сильнее всего не по вкусу Его Высочеству, а требуемый им срок слишком короток для чего-либо еще.

Все принялись за дело на глазах у недоумевающих покупателей. К обеденному перерыву в гирляндах на всех четырех этажах не осталось ничего зеленого и красного. Времени в обрез, только чтобы съесть салат из запаянной в целлофан картонки и запить его дрянным кофе. Трудолюбивые муравьи уже заменяют на втором этаже остролист и банты металлическими звездами и немногочисленными белеными деревянными ангелочками. Агате очень помогла находчивость Жозефины, раздобывшей необходимые украшения в обход Александра Артмана. Раз он любитель монохромности, то пусть на нее и раскошеливается, но позже.

К удивлению Агаты, гендиректор не появляется весь день. Ну, хорош, негодует она про себя: сначала надавил на своих сотрудников так, что у них чуть сосуды в глазах не полопались, а теперь даже носа не показывает! Не иначе, вчерашняя эквилибристика на стремянке, кончившаяся эксгибиционизмом, сбила с него его невыносимую спесь.

Часы показывают пять вечера. Аллилуйя, обошлось без переработки! Они молодцы. Остается только переоформить балконы третьего и четвертого этажей, но к этому можно будет приступить завтра. Еще час – и можно мчаться к родителям, забрать у них Хлою, искупать ее, поесть вдвоем и включить дебильный сериал, чтобы уснуть уже при начальных титрах.

– Кажется, это уже начинает походить на что-то приличное!

Агата и Жозефина дружно оборачиваются на голос Александра Артмана. Явился не запылился, свежевыбрит, губки бантиком, корчит безусловного победителя.

Он беспардонно занимает позицию между двумя женщинами и тоже смотрит вниз, засунув руки в карманы джинсов. Мускусно-йодированный запах его туалетной воды раздражает обоняние Агаты, и она делает шаг назад. Не хватало, чтобы он унюхал исходящий от нее аромат загнанной лошади, она-то вкалывала день напролет и не успела освежиться.

– Видите, – говорит он, – когда все стараются, приемлемый результат не заставляет себя ждать.

– Приемлемый?.. – ловит босса на слове Жозефина, чьи резко заалевшие щеки должны были бы его насторожить.

Агата чует приближение рокового момента, когда ее ассистентка закусит удила и, чего доброго, сбросит гендиректора вниз, чтобы полюбоваться, как он разобьется двумя этажами ниже.

– Рада, что вы удовлетворены, месье Артман, – спешит вмешаться Агата. – Сами понимаете, если мы хотим успеть, то уже нельзя давать обратный ход.

Александр Артман строит гримасу, призванную убавить энтузиазма у обеих оформительниц.

– Будь на то моя воля, я бы немного притормозил с ангелочками, уж больно они старомодные, ну, да ладно, иногда приходится идти на уступки.

– Старомодные?..

Агата пытается встретиться взглядом с Жозефиной. Если та все же надумает отправить их босса в последний полет, то она готова сама убрать остекление, чтобы ничто не помешало ему перевалить через ограждение.

Понимая, как он бесит обеих своих подчиненных,