Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

Когда он узнал, что некоторые из его людей перешли на сторону неаполитанского короля, то распустил слухи, будто бы они сделали это по его наущению. И король приказал казнить их.

Катерина посоветовала Лоренце и её спутникам ехать не в Специа, а в Геную через Милан.

– Не найдя вас в Ливорно, шпион Борджиа мог вернуться в Ареццо и снова напасть на ваш след, – пояснила графиня. – А в Милане он не догадается вас искать. До этого города вас проводят мои слуги, дальше присоединитесь к паломникам, следующим в Павию, а там и до Генуи рукой подать. Это большой город и в нём легко затеряться.

– Если Вы дадите нам надёжную охрану, мадонна, то у меня нет возражений, – ответил д’Эворт.

– Я могу написать также рекомендательное письмо моему дяде, сеньору Лодовико Сфорца, правителю Милана.

– Благодарю Вас, мадонна, но мы с Лоренцей не собираемся задерживаться в этом городе.

– А от чего умер предыдущий герцог? – спросила дочь Великолепного.

– Мой брат Джангалеаццо скончался от тяжкого недуга в возрасте всего двадцати пяти лет.

– А после него остались дети?

– Четверо. В том числе, и сын Франческо Мария.

– Почему тогда его не объявили герцогом?

– Дело в том, что мой дядя сеньор Лодовико снискал себе большой авторитет у миланцев во время регентства над моим братом. Поэтому, когда Джангалеаццо стал совершеннолетним, он всё равно остался у власти, так как мой брат из-за слабого здоровья не мог управлять. Известие о смерти Джангалеаццо настигло регента под Пьянченцей, куда он успел проводить французского короля, в то время как в Милане кто-то распространил слух, обвинявший его в отравлении родного племянника. Хотя ему в тот момент смерть Джангалеаццо была просто невыгодна. После похорон он созвал Тайный Совет и предложил соблюсти право наследования в пользу трёхлетнего Франческо Мария. Члены Совета же убедили его, что при малолетнем правителе государство окажется в опасности. Однако до получения императорской инвеституры на Милан сеньор Лодовико предпочитает именоваться, как и раньше, герцогом Бари.

На прощание Катерина вручила дочери Великолепного кинжал с серебряной змейкой.

– Возьмите на память обо мне, донна Лоренца. Змея – это не только герб Сфорца-Висконти, но и символ мудрости у древних.

Не осмелившись отказаться от подарка, девушка поблагодарила графиню и под охраной её слуг вместе с Даниелем, донной Аврелией и Катрин покинула Форли.

Под Болоньей Лоренца услышала у себя за спиной топот копыт и, оглянувшись, убедилась, что это был отряд Малатесты.

– Не ожидал, что снова увижу вас, – сказал кондотьер.

– Я тоже не надеялся на встречу с Вами, сеньор Малатеста, – перевела Лоренца ответ д’Эворта. – А куда Вы направляетесь?

– К Моро. Он нанял меня на службу, ибо герцог Орлеанский, которого король Карл оставил в Асти, захватил крепость Новару, расположенную всего в десяти милях от Милана.

– По-видимому, вы тоже едете в Милан? – добавил Малатеста.

– Да, а оттуда направимся в Геную, где сядем на корабль.

– В таком случае, можете присоединиться к моему отряду.

Поблагодарив его, Даниель отпустил слуг Катерины.

– Куда Вы исчезли из Ареццо, донна Мария? – поинтересовался между тем у девушки кондотьер.

– Меня похитили люди донны Катерины, приняв за другую. Но потом недоразумение объяснилось.

– Значит, это мадонне из Форли я обязан потерей моей лошади и кошелька?

– Графиня обещала возместить Вам ущерб, нанесённый её людьми.

– Я встретил неподалёку отсюда Вашего пажа, – сообщил затем Малатеста.

– Кого? – не поняла девушка.

– Асканио. Так, кажется, зовут этого мальчишку? Он сказал, что отстал от вас.

Дочь Великолепного резко натянула поводья:

– Где он?

Когда раскрасневшийся сын Вирджинии предстал перед её взором, Лоренца уже едва сдерживалась:

– Я удивлена тем, что Вы здесь, а не в Риме.

– Мне не понравились мои спутники, – признался тот. – Паоло всё время расспрашивал о Вас, а Мастино отпускал глупые шутки. Поэтому я решил сбежать от них.

– Вы поступили очень дурно, – заметив, что кондотьер с любопытством прислушивается к их разговору, девушка решила отложить серьёзную беседу с Асканио до более удобного случая.

Через день они пересекли границу Ломбардии. Ровная, как полотно, пустынная овражистая местность в обрамлении серебристо-белой гряды сильно отличалась от холмистой Тосканы и плодородной цветущей Романьи. Ближе к Милану по обеим сторонам дороги стали попадаться поля, расчерченные голубыми венами каналов. Лошадиные копыта разъезжались на сырой глине. Постепенно каналов становилось всё больше и больше и на них были видны баржи, которые тянули впряжённые быки.

– Это ещё что, – рассказывал, указывая на них, Малатеста. – Вот Венеция, буквально, вся пронизана каналами, из-за чего местные жители там передвигаются, в основном, на лодках. Недаром её называют городом лагун.

– А в Брюгге есть каналы? – неожиданно поинтересовался кондотьер.

Его вопрос привёл девушку в полное замешательство. Из осторожности Даниель по-прежнему выдавал себя за фламандца. К счастью, он в это время отошёл по нужде.

– Я родилась в Париже, и в Брюгге никогда не была.

Однако из опасения, что кондотьер снова начнёт расспрашивать д’Эворта, девушка решила отвлечь его внимание:

– А в Генуе Вы были, сеньор Малатеста?

– Да, но здешнее правление мне нравится больше.

– Почему?

– Потому что Моро, как и его отец, Франческо Великий, превыше всего ценит силу. За время его регентства Милан распространил своё влияние не только на Павию, но и на Болонью, Перуджу, Парму, Сиену, Геную и даже Пизу.

– А почему герцога Бари прозвали «Моро»?

– Из-за того, что он смугл, как мавр.

По мосту через опоясывающий город канал они подъехали к одним из девяти ворот и беспрепятственно вступили в Милан в три часа пополудни.

– Пришло время нам проститься, – сказал кондотьер. – Мой путь лежит в замок Сфорца. А вы, насколько я понял, не собираетесь задерживаться в Милане?

– Да, не собираемся, – кивнул Даниель.

– Ну, что же, желаю вам удачи!

Как только за отрядом Малатесты развеялись клубы пыли, д’Эворт сказал:

– Нужно узнать, где здесь ближайшая гостиница.

Но когда Асканио обратился с этим вопросом к прохожему, то не смог разобрать из его ответа ни слова. То же повторилось и с другим встречным.

– Здесь говорят на каком-то другом языке, – растерянно произнёс мальчик.

Лоренца была с ним полностью согласна. Если римское наречие мало чем отличалось от тосканского и она хорошо понимала жителей Вечного города,