Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

Выйдя через противоположную дверь, девушка невольно зажмурилась от слепящего солнца. Свернув налево, она увидела, наконец, фасад собора, облицованный белым мрамором. Огромное пространство перед ним называлось Главной площадью и впечатляло не меньше, чем сам собор. Судя по ближайшим особнякам, раскрашенным в яркие цвета, здесь селилась, в основном, знать. По сравнению с ними небольшой двухэтажный домик с красной черепичной крышей, расположенный через переулок, выглядел довольно скромно. Несмотря на это, он понравился Лоренце с первого взгляда. За его каменной оградой располагался четырёхугольный двор с колодцем посередине. Слева была конюшня, справа – жилые помещения, а прямо, напротив калитки, дверца в стене вела в маленький сад.

Как выяснилось, хозяева уехали до конца лета к родственникам в Павию, и за домом присматривали глуховатый садовник Себастьяно и его жена Лючия, стряпуха. Они отправили Даниеля к живущему через квартал нотариусу. В составленном им договоре указывалось, что помимо «сеньора Даниеля д’Эворта, фламандского дворянина, в доме будут также проживать его кузина донна Аврелия Портинари со своим племянником сеньором Асканио Портинари и племянницей донной Марией Портинари, а также служанка Катерина».

Пока д’Эворт ездил за Асканио и Катрин, дочь Великолепного попросила кухарку приготовить отвар из трав. А когда мальчика привезли, отправила Себастьяно за лекарем. Явившийся вскоре учёный эскулап определил у больного лихорадку и предложил пустить кровь. Вспомнив советы Аргиропулоса, Лоренца поспешила выпроводить его. После чего напоила Асканио отваром. В то время как сын Вирджинии метался в горячке, девушка горячо молилась, чтобы он выжил. И утром, первым делом, отправилась взглянуть на мальчика. Потрогав его влажный лоб, она с облегчением сказала д’Эворту:

– Думаю, Асканио не понадобится кровопускание.

– Он умрёт? – дрогнувшим голосом спросил тот.

– Нет, – поспешила успокоить его Лоренца. – Пот, как учила меня сестра Августина, это хороший признак!

На всякий случай, Даниель всё же снова послал за лекарем, который с удивлением констатировал у больного улучшение, однако предупредил, что до полного выздоровления должно пройти не меньше месяца, а то и двух. На этот раз он оказался прав, так как приступы лихорадки у Асканио возобновлялись несколько раз. Однако дочь Великолепного больше не опасалась за его жизнь. Она часто сидела возле его кровати с шитьём в руках или пела для него, аккомпанируя себе на лютне. Мальчик, смотрел на неё влюблёнными глазами, а ветер заносил через открытое окно белые лепестки.

Первую неделю своего пребывания в Милане Лоренца прожила как затворница, отчасти, из-за болезни Асканио, отчасти, из осторожности. Тем не менее, из окна она не раз видела, как к особняку напротив подъезжали раззолоченные колымаги или носилки в сопровождении нарядных всадников. Однажды Лоренца даже разговорилась на эту тему с кухаркой, которая сначала, как и её муж, настороженно отнеслась к временным жильцам, но потом, узнав их поближе, стала более откровенной. Лючия поведала девушке, что их сосед, граф ди Сансеверино, был не только капитаном миланского войска, но и супругом незаконной дочери Моро. Правда, та ещё не достигла брачного возраста и поэтому пока жила в замке Сфорца.

– Судя по всему, ваш герцог проявляет заботу о своих бастардах, – заметила Лоренца.

– И о своих любовницах – тоже, – потупив глаза, с притворной скромностью сообщила стряпуха. – Как добрый человек, сеньор Лодовико выдаёт их замуж за знатных сеньоров.

Затем она с явным удовольствием перечислила всех наложниц правителя и, кроме того, сообщила, что вскоре после своей свадьбы с дочерью герцога Феррары Моро сосватал свою самую любимую пассию Чечилию Галлерани за графа Бергамино, хотя последний «немного староват», и подарил ей в придачу «красивый палаццо». Скорее всего, Лючия получила столь подробные сведения от слуг графа ди Сансеверино.

Вскоре Асканио уже стал понемногу вставать и лекарь разрешил ему недолгие прогулки по саду. Как-то в мае после ужина, когда все обитатели дома собрались возле крыльца под навесом, увитым виноградными листьями, мальчик принёс лютню и принялся петь. Вслед за прекрасными чистыми звуками его голоса Лоренца унеслась в мечтах к блеснувшей на небосклоне звезде. Ей пригрезилось, что где-то неподалёку отсюда некий черноволосый молодой человек сейчас тоже видит эту звезду. А сын Вирджинии всё пел и пел, пока вокруг окончательно не стемнело и не потянуло прохладой с каналов.

Утром, когда дочь Великолепного находилась с донной Аврелией в гостиной, она вдруг услышала за окном конское ржание. Выглянув наружу, девушка ненароком встретилась взглядом с кудрявым франтом, гарцевавшим на гнедом жеребце. После обеда к ним неожиданно нагрянул управитель графа ди Сансеверино.

– Сиятельный сеньор Галеаццо желает видеть Вас, – сообщил он Даниелю.

– Но я не знаком с графом, – перевела его ответ Лоренца.

– Вот Его Светлость и приглашает Вас к себе, чтобы познакомиться.

– Должен предупредить, что из всех языков я хорошо знаю только французский…

– Сеньор Галеаццо тоже говорит на этом языке.

Вернулся д’Эворт в сопровождении уже знакомого девушке франта. У того было красивое женоподобное лицо, резко контрастировавшее с могучей фигурой, и на вид он казался ровесником Даниеля.

– Позвольте представить Вам, монсеньор, мою кузину госпожу де Портинари, – принуждённо сказал д’Эворт.

После чего добавил уже специально для вдовы:

– Сеньор ди Сансеверино захотел узнать, зачем мы приехали в Милан. Тогда я рассказал ему о недавней кончине во Флоренции Вашего единственного брата, вдовца, который оставил после себя сиротами двух детей, и о том, что он назначил меня и Вас их опекунами. Тогда мы решили забрать Асканио и Лоренцу в Брюгге и заодно совершить паломничество по святым местам. По пути в Павию наш племянник заболел, и нам пришлось задержаться из-за него в Милане. Однако, как только он выздоровеет, мы вернёмся домой.

– К сожалению, я не бывал во Фландрии, а вот Францию посещал несколько раз, – заметил граф. – В этой стране, как нигде, ощущается дух рыцарства. Как заместитель и главный советник сеньора Лодовико, я ездил туда по его поручению и взял главные призы на всех турнирах. За что король Карл посвятил меня в рыцари ордена Святого Михаила.

Самодовольно поправив орденскую цепь на груди, Сансеверино затем обратился к вдове:

– Ваш кузен упоминал, мадонна, что Вы родом из Флоренции.

– Да, сеньор. Поэтому я не всегда понимаю местное наречие.

– Говор простонародья действительно трудно разобрать, в отличие от придворных герцога.