Царствование Розы - Кейт Голден

А те передовые линии, к которым я рвалась… были так яростны в своем насилии, что я едва могла отличить друга от врага.

Это была бойня.

Бойня, от которой я не позволила себе отвернуться. Не позволила содрогнуться или стошнить от ужаса. Я никогда не видела поля боя. Я и не представляла всей этой чудовищной жестокости — того, каково это, мчаться изо всех сил, чтобы споткнуться и рухнуть на землю, содрать ладони об лед и понять, что споткнулась я о человеческую голову. И что плоть ее еще теплом отдает через тонкую кожу моей лодыжки.

Сдерживай рвоту. Сдерживай рвоту.

Я поднялась и побежала дальше.

Кейн уже был далеко впереди. Он мчался со сверхъестественной скоростью, его ноги и руки удлинялись и темнели, покрываясь чешуей. Огромные крылья с рогами яростно распахнулись, сметая солдат направо и налево, пока он не оттолкнулся от земли и не взмыл в воздух с оглушительным ревом, парив над звоном стали и всполохами лайта.

Он приземлился на самой вершине башни из тел, что выросла перед воротами Шэдоухолда. Солдаты карабкались по стенам и кованым решеткам, как муравьи, взбираясь друг на друга, сливаясь в сплошную кишащую массу.

Кейн пикировал вниз, вырывая солдат с заостренных ворот и швыряя их — иногда уже расчлененными — в лес.

Но к тому времени на него набросились наемники.

Гарпии и свирепые крылатые волки впивались в бока Кейна, пока он отчаянно пытался не пустить их за стены, в саму крепость. Его рев, пламя, что вырывалось из-за его острых как бритва зубов, не делали ровным счетом ничего, чтобы отпугнуть их перья, когти и оглушительные визги.

И они были уже и здесь. На передовой. Проносились вихрем среди мужчин и женщин вокруг меня, их клювы рассекали воздух у моего лица. Я кружилась на месте, с немым ужасом глядя, как Ониксовая броня разлеталась на куски, словно мягкий хлеб. Я не должна была отводить взгляд, но… я почти не могла на это смотреть. Не могла видеть, как знакомые лица, люди, которых я встречала в коридорах своего дома, с хрипом испускают последний вздох. За наше королевство. За мое королевство.

И я хотела выпустить всю свою силу, как я сделала когда-то давно в Бухте Сирены. Я чувствовала ее, тот сильный лайт, пульсирующий в моих венах, заряженный и яростный, вскормленный ужасом, скорбью, потерей и гневом. Но сейчас во мне было куда больше силы, чем тогда. Если я дам ей поглотить себя, я уничтожу всех Солдат Оникса, Шэдоухолд…

Даже если бы я и уцелела, то, как показали те недели после битвы, когда я была истощена и лишена лайта, у меня просто не осталось бы сил на Лазаря.

Запах горелой плоти вызвал в памяти чудовищное воспоминание

Я крутанулась, но мне в челюсть врезался кулак. Едва успела перевести дыхание, как очередной удар отправил меня на землю. Мой меч взметнулся вверх, рассекая ногу Янтарного солдата. Он завыл в агонии.

Поднявшись, я быстро покончила с ним.

Но тут моему взору открылись саламандры.

Я была не единственной, кто остановился посреди битвы, чтобы оценить ящерицеподобных существ. Воины Оникса, Янтарного и Фейри — все вокруг на мгновение остановились, пусть и ненадолго, чтобы стать свидетелями чистой силы крадущихся, огнедышащих тварей из Гранатового.

Я ничего подобного не видела. Даже той ночью в Перидоте они атаковали издалека, да и была глубокая ночь, и их было всего несколько…

А сейчас по меньшей мере пятнадцать этих чудовищ осаждали наши стены. Чешуя величиной с топорище и не менее острая. Раздвоенные, извивающиеся языки. Холодные рептильные глаза. Они поджаривали заживо тех, кто осмеливался стоять насмерть. Выжигали стены, обращая камень в пыль.

Их было достаточно, чтобы разрушить весь Шэдоухолд. Чтобы обратить крепость в пепел.

Кейн принял на себя удар едкого, обжигающего пламени саламандры — он пришелся по его прекрасному распахнутому крылу — и рухнул на головы солдат, захвативших стену под ним.

НЕТ…

Крик вырвался из меня при виде этого.

Я рванулась к нему, бедра горели, несясь к моему мужу, моему партнеру, моему королю…

Израненный рев Кейна, когда огонь пополз вверх по его гладкой чешуе, разорвал мое сердце. Дым и пламя клубились, когда он падал.

Я в отчаянном ужасе наблюдала, как его огромное тело снесло полдюжины солдат всех мастей, карабкавшихся по стенам. И их доспехи, их плоть, даже снег на их шлемах — все вспыхнуло тем зловещим оранжевым и алым, словно погребальный костер…

Плеть водянистого лайта обвила мою косу и рванула меня назад. Я упала, позвонки ушиблись о ледяные корни раскидистого дерева. Болезненные вопли Кейна эхом разносились по лесу…

Солдат в том яростном красном стеклянном забрале заполнил мое зрение, пока я судорожно втягивала воздух в легкие. Он пнул меня на землю подошвой своего сапога и прижал там, вонзая свой меч в клинок какого-то парня из Оникса — всего лишь парня — который сражался, чтобы добраться до меня. Он звал меня. Называл меня своей королевой.

Ядовитый, водянистый лайт Фейри обрушился из его рук на мою шею, словно острая как бритва гильотина. У меня не было времени думать — яркие лучи моей собственной силы встретили его жидкий удар и обратили его в зимний пар. Мои запястья и руки горели от отдачи.

Мы встретились взглядами, оба в равной степени потрясенные.

Прежде чем я успела оправиться — осознать, что только что сделал мой лайт — солдат прорычал и обрушил очередной поток воды, острый как тесак.

На этот раз я отразила удар своим солнечным огнем и позволила лайту проползти вдоль его рук, пока пламя не раскалило его доспехи докрасна.

Он отпрянул, взвыв от боли, крича, пытаясь сорвать с себя нагрудник, что позволило мне вскочить на ноги и бежать.

Кейн, Кейн…

Миновав бездыханное тело того паренька из Оникса, что так отважно пытался меня спасти. Этот парень… его веснушки. Это был тот солдат, чью рану я зашивала. Тот, кто хотел сражаться за свой дом и свой народ.

Мертв.

Я развернулась и ударила своим солнечным огнем в Фейри, который убил его. Позволила своим яростным, живым пламенем охватить его икры, ноги, пах и сварить заживо в его же собственных жестких, как у рептилии, доспехах. Его крики были живительной влагой для моей ярости. На мгновение я упилась ими.

Затем я помчалась к Кейну.

Моя рука взметалась снова и снова, сталь была продолжением