Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

«Он в меня влюбляется».

Я отчетливо вижу, даже чувствую. Если это не пресечь, Ильрит обречен на страдания.

Но… как я могу прекратить то, о чем сама страстно и отчаянно мечтаю в глубине души? Я хочу быть любимой и желанной. Хочу прикосновений. И чтобы меня узнали ближе.

– Я пока не готов тебя потерять.

– У нас почти два месяца впереди.

– Меньше.

– За это время я успею тебе надоесть. – Я отстраняюсь, хотя желаю его каждой клеточкой тела. Чем меньше за него держусь, тем лучше.

– Сомневаюсь, что такое когда-нибудь случится. – Ильрит настороженно наблюдает, как я выплываю на балкон.

– Поверь, со мной бывает сложно.

Фыркнув, герцог плывет за мной и устраивается на перилах, ставших для нас уже привычным местом.

– Если дело между нами дойдет до войны характеров, трудно заранее сказать, кто победит.

Конечно, я. Но ни к чему упоминать об этом. Я лучше докажу это, держась избранного пути. Я составила карту по звездам и дала клятву команде – всему Вечноморю. Теперь остается только двигаться вперед.

– Вообще-то у меня есть вопрос. – Я ерзаю на перилах балкона. Несмотря на необходимость выяснить, сам вопрос заставляет меня нервничать, ведь я, по идее, должна знать ответ. Но, хоть убей, не могу его вспомнить…

– Да?

– Как все это произошло? – наконец решаюсь я.

– Что ты имеешь в виду? – поворачивается он ко мне.

– Я знаю, ты собирался заявить на меня права. Помню, как ждала тебя. – Я провожу пальцами по предплечью. – Но откуда я об этом узнала? Как получилось, что меня выбрали в качестве подношения?

Он слегка приоткрывает рот, а потом поджимает губы. Грудь его вздымается, как будто герцог делает глубокий вдох, собираясь с духом. Нежность в его глазах сменяется печалью. Болью от того, что я ничего не помню. Скорбью по утраченным воспоминаниям.

Вот он, ключ к разрушению всего. Когда придет время, я позволю ему уйти, и он ничего не сможет с этим поделать. Пути назад уже не будет. Я не дрогну. В нужный срок я одно за другим уничтожу воспоминания о зарождающейся любви, лишая всяких чувств и себя, и его.

– Ты заключила со мной сделку… – осторожно начинает он и рассказывает, как мы впервые встретились.

Кое-что из этого я помню по его прошлым рассказам, другое будто впервые слышу. На вопрос, почему той ночью я оказалась в океане, Ильрит не знает ответа. Я тоже больше не знаю.

Когда он заканчивает, прижимаюсь головой к его плечу и опускаю потяжелевшие веки.

– Я рада, что мы встретились, – признаюсь я, несмотря на все пробелы в памяти и его недомолвки.

– Я тоже. – Он целует меня в лоб и не спешит убирать губы, которые слегка подрагивают. – Человек и сирена. Какая невероятная пара.

– Еще более невероятно, что человек дышит под водой… или становится жертвой, предназначенной древнему богу.

Мои песни становятся все лучше. Как и прежде, я тренируюсь с Ильритом, но пою и одна – для себя. Есть нечто умиротворяющее в этих словах, в том, как я отпускаю воспоминания, в сладкой пустоте, следующей за каждой песней.

Теперь в сознании есть множество ничем не заполненных пробелов. Казалось бы, ничто не мешает мне сосредоточиться на своей задаче и изучать слова древних. Вот только у Ильрита иные намерения. Он словно бы стремится, чтобы в пустотах существовали только мысли о нем, о его жизни, о его теле.

Герцог вновь отводит меня на остров к Древу жизни, и мы становимся единым целым в волнах прибоя. Его тело – настоящий восторг, наши стоны звучат как песня. Каждый раз для нас словно первый.

Но я продолжаю петь. И совсем скоро наступит день, когда очередное слияние станет для нас последним.

Лениво провожу пальцами по узорам, которые сегодня нанес на меня Ильрит, и до сих пор ощущаю его прикосновения. С помощью рук он волшебным образом вызывает у меня на коже краски и пигменты, а потом размазывает их, придавая нужную форму, и прогоняет поцелуями все мои тревоги. И сейчас, изучая собственное тело, я не слышу музыки слов древних. Вместо нее в голове звучит песня, сопровождающая наши занятия любовью.

Внутри тут же вспыхивает сильное, неодолимое желание. Во мне пробудился зверь, более страшный, чем любой древний бог, и я рада возможности хоть на время сдаться на милость этого чудовища.

Над морем опускается ночь. Я жду на балконе, надеясь, что герцог снова ко мне придет. Отведет ли он меня на берег страсти? Ляжет со мной в мою постель?

Возможно, Ильрит слишком утомился телом и разумом, готовя меня к предстоящей церемонии и одновременно предаваясь запретным удовольствиям. Но, может, он все же придет? Просто для разговора. Я так много хочу узнать о нем, хотя понимаю, что мне не выпадет такой возможности.

С каждым днем этот мужчина с прекрасным лицом, нежным языком и печальными глазами рассказывает мне все больше историй: о глубокой темной впадине, где живут чудовища; о великой авантюре, в которую он ввязался ради добычи редкого серебра; о женщине, однажды спасшей его от неминуемой смерти.

Эти рассказы вызывают во мне отклик. Сперва наполняют теплом, а после беспокойством, порождая некое ноющее ощущение… неправильности.

Вновь окидываю взглядом Бездну.

Вода сегодня темнее обычного. Невидимые течения все дальше разносят гниль. Неужели Крокан взбудоражен сильнее, чем прежде? Представляю, как извивающееся чудище колотит щупальцами по морскому дну, вздымая ил. Наверняка он чувствует, что совсем скоро я отправлюсь к нему. Я и сама это ощущаю.

Впитавшиеся в плоть узоры уже покрывают практически все тело. Еще немного, и звезды сойдутся в нужном положении, наиболее благоприятном для моего жертвоприношения. Я почти готова.

И все же нечто пока удерживает меня, еще привязывает к этому миру. Вглядываюсь в стены замка, возле которых обычно проплывает Ильрит. Может, он все-таки придет? У нас осталось совсем мало ночей.

Впрочем, лучше его не ждать. У Ильрита есть и другие обязательства, да и нам стоит быть осторожнее. Подавив вздох, возвращаюсь в спальню и ложусь в постель. Начинаются вечерние песнопения, и море наполняется голосами сирен, умоляющих о мире и защите. Откликаясь на их слова, неровное свечение отзвука становится сильнее.

Отстранившись от всех звуков, ложусь на спину и погружаюсь в губчатый матрас. Отгоняю тревоги, позволив себе насладиться томительной болью, поселившейся в теле благодаря Ильриту. Пусть я больше не нуждаюсь во сне, вряд ли это помешает мне сегодня ночью погрузиться в грезы.

Сквозь отяжелевшие веки замечаю какое-то движение и поспешно убираю руки от тела.