Укушенная - Джордан Стефани Грей

Мы смотрим друг на друга, пока до меня доходит правдивость его слов. Мне нужно быть умной. Мне нужно подумать. Чтобы этот двор понял всю глубину предательства королевы Сибиллы, я должна рассказать им. Всем им. Уже несколько месяцев я верю, что единственный способ отомстить — это убить Эви, но это неправда. Её смерть ничего не исправила. А её жизнь — это был всего лишь симптом более серьёзной болезни. Эвелин Ли никогда не была злодейкой.

Всё это время это была королева Сибилла.

Возможно, это мой единственный шанс всё исправить.

— Вы могли бы тайно собрать двор где-нибудь в другом месте? — спрашиваю я, не желая терять ни секунды. — Или как можно больше людей?

Он отпускает мою руку и отступает назад.

— Их уже вызвали в тронный зал.

— Для чего? Кто?

— Лорд Аллард. — Он неловко откашливается, прежде чем отвести взгляд. — Между графиней Монтаны и графом Альберты произошла стычка. Отношения в стае при североамериканском дворе становятся… напряжёнными.

Конечно, это так. Всеми нами руководит тиран, и синяки от её мучений начинают проявляться. Я делаю глубокий вдох. Хотя нервы грозят перерасти в гнев, я изо всех сил стараюсь не обращать на них внимания. Сейчас не время колебаться. Настало время действовать.

— Мне нужно поговорить с ними.

Он снова смотрит на меня. В его янтарных глазах мелькает сомнение.

— Ты понимаешь, что делаешь, мисс Харт?

Нет. Ни капельки.

— Д-да, — шепчу я вместо этого.

Этого не должно было случиться. Мы с Сином планировали сделать это вместе — сделать это на Церемонии Вознесения в окружении самых влиятельных лидеров в мире, а не просто графини Монтаны и графа Альберты. Однако Сина здесь нет, и смерть Эви слишком сильно перевесила чашу весов. Королеве это не сойдёт с рук.

Так что… я пойду одна. Я заставлю их выслушать.

Я выпрямляю спину и, теперь уже более твёрдым голосом, повторяю:

— Да. Я знаю, что делаю.

Та же самая деревянная дверь встречает меня в мою первую ночь в качестве оборотня — массивная, с позолоченными засовами и большой ручкой в форме розы, — но на этот раз я подхожу к ней без всепоглощающего приступа неконтролируемой ярости, вместо этого используя гнев в своей груди как якорь. Чтобы завершить себя. Я ненавижу королеву. Я ненавижу её, но я всё исправлю. Холод рукояти впивается мне в ладонь, и я поворачиваю её, сделав ещё один резкий вдох, оглядываясь на инструктора Шепарда. Он коротко кивает — единственный признак поддержки, — прежде чем развернуться на каблуках и уйти.

Сейчас или никогда.

Стражники, стоящие позади, следят за каждым моим движением, но не уводят меня из тронного зала. Они позволяют мне открыть дверь. Я делаю это быстро, за мной появляется около дюжины придворных и…

И королева.

Мои ноги подкашиваются, и я едва не выпускаю когти, когда замечаю королеву Сибиллу, восседающую на своём обсидиановом троне. Она улыбается мне, её руки и ноги прикрывает струящееся чёрное платье, а шею скрывают кружева. Но она не может скрыть румянец в уголках своих губ.

Пятнышко.

Точку.

Но чем ближе я подхожу к алтарю, тем сильнее ощущаю этот запах. Кровь. Кровь Эвелин.

Я хочу зарычать и броситься на неё; я хочу вырвать эти ненавистные зубы у неё изо рта кость за костью, но неконтролируемые эмоции ни к чему меня не приведут. Вместо этого я сердито смотрю на неё, когда лорд Аллард спускается с возвышения рядом с ней. Золотистые глаза. Кровь, спрятанная у него под воротником. И его запах — его следы разносятся по толпе, и теперь я узнаю его. Он был с ней на пляже.

Я делаю ещё один глубокий вдох, чтобы успокоиться, и не обращаю внимания на то, что у меня перед глазами всё залито красным. У подножия возвышения женщина, которая, должно быть, графиня Монтаны, стоит рядом с мужчиной, как я предполагаю, графом Альберты. Оба поворачиваются, когда придворные расступаются передо мной двумя волнами.

— Добрый вечер, маленькая Укушенная, — мурлычет королева. — Что привело тебя — без приглашения — в мой тронный зал в столь поздний час?

Мой взгляд скользит по лицам придворных, и я узнаю большинство из них — ближайшее окружение королевы, её доверенные лица. Я с трудом сглатываю. Выражения их лиц варьируются от лёгкого неодобрения до откровенного отвращения, и ни одно из них не дружелюбное. За исключением Лиры. Она стоит справа от королевы и выглядит странно торжественной. Я сосредотачиваюсь на её лице, когда говорю:

— Вы знаете, почему я здесь.

Она никак не реагирует. Верно. Ей не нужно реагировать, чтобы слушать.

— О? — королева Сибилла взмахивает рукой в сторону графини и графа, указывая подбородком на мужчину, которого я никогда не видела. Его глаза скрывает полоска белого полотна, а мантия — тоже белая — свисает с высокой и худой, как скелет, фигуры. Они отмечают его дар судьи, оборотня, наделённого магическим искусством угадывать решения других. — Ты здесь, чтобы посмотреть, что случится с теми, кто сеет раздор в моём дворе?

Прежде чем я успеваю ответить, судья с жутковатой грацией встаёт за спиной графини, которая напрягается, когда он прижимает к себе её череп. Когда он вонзает когти указательных пальцев ей в уши, она вскрикивает и почти падает, но его привязь к её мозгу заставляет её оставаться в вертикальном положении. Рядом с ними граф зеленеет.

Судье требуется всего несколько секунд, чтобы точно определить выбор, который привёл её к этой кошмарной сцене. Прочистив горло, он медленно произносит низким голосом:

— В том, что она провоцировала лорда Д'Артаньяна, не было злого умысла и намерения нарушить гармонию при дворе. Леди Биллингс просто переспала с его братом.

После его заявления воцаряется тишина. И всё это — такая глупость и ещё одно доказательство того, что королева Сибилла не может и не должна возглавлять этот двор. Преступление графини заключалось в том, что она просто переспала не с тем человеком, и теперь судья запустил когти в её мозг. Он снимает их со скользким и тошнотворным звуком, и на этот раз леди Биллингс действительно падает, из её ушей сочится кровь. У меня в ушах начинает звенеть, когда я проталкиваюсь к возвышению.

Сейчас или никогда.

— Где принцесса Эвелин Ли? — спрашиваю я королеву. — Куда вы отправили её сегодня вечером?

Королева Сибилла облизывает губы — слизывает с них кровь. Из моего горла вырывается ещё одно рычание, но она наклоняет голову с холодным смешком.

— Звучит так, будто