Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

– Расскажи, что она для тебя, – требует Крокан.

Кивнув, Ильрит вытягивает руки, как будто пытается обхватить весь мир, и Бездну наполняют звуки песни. Он испускает бесформенные, текучие, словно море, ноты, которые нитями чистого света отделяются от окружающего его сияния, а после, скручиваясь, расщепляясь, меняя форму, плывут сквозь окружающий нас эфир. Я узнаю их по изменяющимся узорам на наших телах. Видимо, так и родился язык богов – из этого эфира, откуда возникла вся жизнь и куда все мы в результате возвращаемся.

Эта песня похожа на ту, которую Ильрит пел во время церемонии прощания, но сейчас я могу по-настоящему оценить ее смысл и великолепие. В ней тоже рассказывается история нашей любви, но без всяких недомолвок. Он не подбирает слова, не замалчивает факты, и такая откровенность обладает некой особой силой. Ильрит бьет себя в грудь кулаком и доносит свои мольбы через музыку.

На душе становится так легко, что я едва касаюсь ногами земли. Он меня хочет, искренне и безраздельно. Он меня хочет! Никогда не думала, что так приятно снова ощутить себя желанной. И не надеялась, что такое вновь произойдет. Даже если бог не удовлетворит просьбу Ильрита, этого мгновения мне более чем хватит, чтобы обрести покой до скончания веков.

Но достаточно ли этого Крокану, чтобы согласиться на предложение Ильрита? Древний бог замирает, прислушиваясь, и слегка покачивается в такт песне.

Упав на колени перед божественным существом, Ильрит выпевает последнюю протяжную ноту и умолкает.

Будь я по-прежнему собой, непременно задержала бы дыхание. Ильрит не двигается. Мы оба застываем в ожидании приговора. Признаться, мне не верится, что мольба моего возлюбленного подействует, однако Крокан поворачивается ко мне.

– А что насчет тебя? Какова твоя песня?

– Моя песня?

– Да, он так красноречиво обнажил себя. Но нам хотелось бы знать, не одинок ли он в своих чувствах? Ты испытываешь то же самое?

«То же самое…» – мысленно повторяю я.

Я слышала песню Ильрита – и сейчас, и когда покидала мир смертных. Мне известно, что означают все ее звуки, и все-таки я до сих пор сомневаюсь. Что же я чувствую? И что чувствует он?

Все происходит так быстро и неожиданно… слишком поспешно. Кажется, будто я знаю Ильрита всю жизнь, однако это не так. Мы стали такими, как сейчас, только потому, что наших отношений не могло существовать. Нам вообще не стоило быть вместе, и мы сошлись без страха и сомнений лишь потому, что ничего не ожидали друг от друга. Нам не полагалось будущего, а посему вопросы о том, может ли у нас что-то получиться, не имели смысла. «Мы» существовали только в мечтах, но не в реальности.

И все же мне хочется понять, что для нас еще возможно.

Свою песню я начинаю… с конца. С того, что происходит здесь и сейчас. С размышлений о том, кем мы могли бы стать друг для друга, если бы нам дали шанс и сам мир был устроен несколько иначе.

Моя песня льется медленно – так же, как мне хотелось бы, чтобы развивались наши с Ильритом отношения. Она столь же хрупкая, как мое собранное из осколков сердце. Я никогда не позволяла себе мыслей о том, что могло бы быть дальше, и даже не помышляла о новой любви. Какие уж тут чувства, когда сердце разбито?

Предполагалось, что все просто: я буду в течение отпущенных мне пяти лет эгоистично наслаждаться жизнью, а потом умру без лишних раздумий. Но все произошло совсем иначе. Все эти годы я заботилась не столько о себе, сколько о родных и своей команде, а моя смерть не стала быстрой и бездумной. Она обернулась целым клубком сложностей, за которые мне не стоило цепляться, и все же я не желаю их отпускать.

По ходу повествования я нахожу нужные ноты и вкладываю себя в каждую из них, а закончив, опускаюсь на колени рядом с Ильритом. Крокан не двигается.

– Вы тронули меня, смертные. Но, что еще важнее, вы тронули мою возлюбленную. – Глаза лорда Крокана подергиваются дымкой, как будто он закрывает их, чтобы пообщаться со своей супругой, заключенной в дереве высоко над волнами.

Вспоминаю, как Ильрит отвел меня на пляж. Я представляла тогда, что Леллия смотрит на нас из своей древесной тюрьмы и думает, что наконец-то подношение оказало должное уважение им с Кроканом. Но не готовностью принести себя в жертву и расставанием, а любовью.

– Я дам вам последний шанс, – объявляет древний бог. – Вы должны вернуться на поверхность и воспользоваться возможностью быть вместе. Но как долго она продлится, в конечном счете зависит только от вас.

Ильрит бросает на меня недоверчивый взгляд, и на его губах расцветает улыбка облегчения. Он считает, мы победили. Однако я, учитывая опыт в подобных переговорах, полагаю, что не все так просто.

– Что нам нужно сделать, если мы хотим сохранить эту возможность как можно дольше? – прямо спрашиваю я.

– Сперва вы должны постичь древние истины о том, как возник этот мир… а потом мы объясним, что от вас требуется.

Сорок четыре

И лорд Крокан принимается рассказывать, но не с помощью слов. Он поет древнюю песню, которая, подобно отзвукам, приведшим меня сюда, рисует в воображении картины. Настолько яркие, что создается впечатление, будто я лично проживаю каждое мгновение – словно бы это мои собственные воспоминания. Однако, в отличие от мерцающих отзвуков, гимны Крокана льются ровно и уверенно. Воспоминания Леллии блеклые и обрывочные; образы Крокана отличаются четкостью.

Мир молод.

Все древние боги предстают перед нами во всем своем могуществе. Я не в силах постичь их суть, пусть и смотрю на них глазами Крокана. Они большие и в то же время маленькие, имеют форму, но способны заполнять собой все пространство, однако благодаря его рассказу я чувствую, будто знаю их. Мы сородичи.

Среди вечных существ есть особая ветвь: духи, которые формируют структуру мира – от воды до огня и воздуха. Они бродят среди смертных – последнего достижения, вышедшего из-под божественных резцов.

Создана Завеса.

Леллия отказывается уходить. Здесь ее народ, ее смертные дети. Крокан тоже им нужен, ведь смерть идет рука об руку с жизнью. Он не бросит ее, просто не может, как и их.

И вот так два бога остаются по эту сторону Завесы, за которую уходят остальные представители их рода. Крокан провожает заблудившиеся души в Запределье; Леллия заботится о том, чтобы