Не рыцарь из прошлого - Аня Истомина

— Ммм, — жмурится он, отшатываясь и падая на спину.

— Паша, — сажусь и наклоняюсь к нему, придерживая дочку. — Зуб?

— М-м, — отрицательно качает головой и открывает слезящиеся глаза. Вытирает пальцем кровь с губы.

— Прости, — выдыхаю.

— Да все нормально, — вздыхает, садясь и облизывая губы. — Соня отпустит маму вечером дядю Пашу полечить?

— Дя, — соглашается она.

— Нет, — смотрю на него серьёзно. — У мамы дела.

— Я помогу, — усмехается Паша.

— На свидание за меня сходишь? — щурюсь сердито.

Не знаю, зачем его задираю. Бесит эта самоуверенность.

— С тобой — запросто, — играет желваками.

— Со мной ты уже на батутах попрыгал. — язвительно хмыкаю. — Можем за ручку подержаться.

— Ну, хорошо, — подмигивает. — Сначала меня полечишь, потом на свидание пойдешь. Если сможешь. Сонь, хочешь попрыгать в мягкие кубики?

— Дя!

— А мороженного?

— Дя!

В обеденной зоне Паша заказывает все, на что дочь показывает пальцем. Даже не пытаюсь их остановить или сама оплатить. Он мне и шесть лет назад не позволял расплачиваться за себя, уверена, что ничего не изменилось.

И это подкупает и одновременно пугает больше всего. Паша прежний. Тот, которому я верила. Тот, за которого мечтала выйти замуж. И тот, который разрушил мою жизнь в одночасье. Одним дурацким решением.

Когда заказ сделан, а Соне дают раскраску с фломастерами и она отвлекается, Паша неожиданно накрывает мою руку своей.

Хочу выдернуть, но он крепче сжимает ее, не отпуская.

— Ты сказала, что не против подержаться за ручку, — гладит мою ладонь пальцем.

С шумом выпускаю из легких воздух, который набрала, чтобы сказать ему что-нибудь колючее.

Паша что-то спрашивает у Сони, не прекращая терзать мою кисть. От легких прикосновений рука начинает зудеть и гореть огнем. И этот пожар разливается по всему телу, заставляя меня ерзать на стуле и витать мыслями очень далеко отсюда.

А когда мы, пообедав, идем в кино, Паша снова без разрешения берет меня за руку. И я ловлю на нас взгляды гуляющих по торговому центру посетителей. Наверное, мы на самом деле смотримся очень мило. Так и идем, будто мама и папа с дочкой на руках. Жаль, что это всего лишь иллюзия.

Уже на обратном пути Соня вырубается — она еще привыкла спать днем, а в машине укачивает.

Мы с Пашей молчим. Я смотрю в окно, смакуя наше путешествие.

Мне было приятно. Надо обязательно сказать Паше спасибо за этот день, потому что Соня никогда не была на таких выездах и, я уверена, для нее это — настоящее волшебное путешествие. С мужчиной, который сегодня подарил ей частичку отцовского внимания. И мне очень хочется верить, что сделал он это от всего сердца. Потому что Паша может. Оно у него большое. Он как-то всегда спокойно находил общий язык с детьми.

Ближе к дому начинаю клевать носом и незаметно для себя вырубаюсь. Что-то снится из сегодняшнего дня. Суматошное, неприятное. Будто я теряю Соню в игровой комнате и бегаю ее ищу по всему торговому центру. Выныриваю из сна с испуганным вздохом и бешено колотящимся сердцем. В машине темно.

Оборачиваюсь на Пашу, который лежит, откинувшись на сидении и что-то смотрит в телефоне.

— Где мы? — смотрю на темный берег и реку за окном. Оборачиваюсь назад — дочери нет. Сердце вообще подпрыгивает к горлу. — Где Соня?

— Соня с тетей Галей и Ариной. Ты на свидании. — лениво усмехается Паша, убирая телефон в карман. — Я тебя отпросил.

15. Благодарность

— В смысле, “отпросил”, Паш? — возмущённо смотрю на него и усаживаюсь поудобнее. — Соня ни разу не засыпала без меня!

— Она с бабушкой и с тётей. В своём доме. Я уверен, что всё будет хорошо, — смотрит он серьезно в ответ и внезапно подаётся вперёд, сокращая и без того крохотную дистанцию между нами. — А вот тебе, мне кажется, нужно немного отдохнуть и расслабиться.

Фыркнув, открываю дверь и выхожу из машины, жадно вдыхая прохладный вечерний воздух. Он пахнет речной водой и влажной травой. Мы стоим на берегу, но это не безлюдная глушь, а ухоженная база отдыха: аккуратные дорожки, фонари, отражающиеся в темной воде, лодки у причала и домики, уютно светящиеся жёлтыми окнами в сгущающихся сумерках.

Сердце понемногу отходит от паники. Место знакомое, всего пара десятков километров от города. Мы тут отдыхали в юности, просто от неожиданности я растерялась и не сразу узнала его.

Слышу сзади хлопок двери. Паша выходит следом. Оборачиваюсь к нему, обхватывая себя за плечи и отступая на случай, если он соберётся меня обнять.

Он понимает мой жест, вздыхает, останавливается и, засунув руки в карманы джинсов, смотрит на меня с кривой усмешкой.

— Кто вы, строгая тётенька? — хмыкает он и в его глазах пляшут чертики. — И куда вы дели мою веселую, безбашенную Ириску?

Недовольно закатываю глаза, но предательский комок подступает к горлу. Он наступил на больную мозоль — моё прошлое «я», которое, кажется, навсегда похоронено под грузом реальности.

— Паш, ты пытаешься сделать вид, что ничего не было? — хмурюсь и стараюсь выглядеть спокойной, но голос предательски дрожит. — Слишком много всего произошло, чтобы я осталась прежней. Я уж не знаю наверняка, что ты делал всё это время, где был и с кем… А я здесь боролась за жизнь своей дочери и старалась не сойти с ума от одиночества и страха. Ты понимаешь разницу?

— Я знаю, — кивает он, прекращая шутить. — Мне Арина рассказывала.

Возмущённо выдыхаю, теряя дар речи. И тут, как удар молнии, приходит осознание. Чёткое, ясное, выстраивающее все пазлы в одну картину.

Вспоминаю, как полтора назад, когда Соне потребовалось дорогое лечение в частном центре, Арина вдруг “нашла” нужную сумму, хотя её работа в архиве никогда не предполагала таких накоплений. Я тогда так обрадовалась, что боялась лишний раз спросить, где она умудрилась взять столько. И рвалась на работу я в том числе и потому, чтобы вернуть долг. А сейчас, глядя в спокойные глаза Паши, я всё понимаю.

— Арина занимала у тебя деньги? — решаю проверить свою догадку.

Он отрицательно качает головой.

— Ты врёшь, — хмурюсь.

— Арина у меня ничего не занимала, — выдыхает Паша, и в его голосе слышится бесконечное терпение, будто он объясняет что-то ребёнку.

— То есть, безвозмездно дал? Просто так отвалил круглую сумму? — поджимаю губы, чтобы скрыть их дрожь.

— Ир, — он нежно усмехается и делает осторожный шаг вперёд, чтобы мягко обнять меня. Я замираю, не отталкивая его. — Какая теперь разница? Я не мог быть с тобой рядом, потому что был на