Инопланетный рынок шкур - Лиззи Биквин

бушевавшей в сердце Моурин и в ее сознании, когда она опустилась на член Дэггота. Присутствие четырех ее пар добавляло неловкости ситуации. С одной стороны, Моурин находила утешение в том, что ее защитники были рядом. Но в то же время она испытывала ужасное чувство унижения от осознания того, что они наблюдают за ней, что они могут видеть, как ее нижние губы раздвигаются и растягиваются вокруг члена Дэггота, когда она обхватывает его. Ее так и подмывало сказать своим мужчинам, чтобы они отвели глаза, но она воздержалась. Поступить так означало бы признать всю постыдность ее затруднительного положения, а она не хотела этого делать.

Моурин была благодарна дождю и темноте. Она знала, что тени не могли скрыть ее и Дэггота греховное совокупление от проницательных глаз Ракши, но, по крайней мере, это немного смягчило бы картину. А что касается дождя, то ровное шипение помогло замаскировать слабые, постыдные звуки удовольствия, которые вырывались из ее горла, когда твердое возбуждение Дэггота постепенно заполняло ее.

Она была наполнена, и внутренние мышцы Моурин заныли от обхвата Дэггота. Но с помощью силы тяжести и собственной скользкой смазки она, наконец, взяла его на полную глубину, прижав вульву к его паху, а его кончик уперся в ее самую глубину.

— О Боже, — пробормотала она дрожащим голосом. — О Боже мой…

Под ней Дэггот мурлыкал, посылая низкочастотные вибрации вверх по своему члену прямо в киску Моурин. Его мышцы подергивались и бугрились, как будто он пытался освободиться от пут, но гудящие лазерные тросы держали крепко.

— Богиня, ты такая приятная внутри, — прорычал он. — Такая мягкая и влажная.

Моурин уставилась на него сверху вниз, ее щеки горели от стыда, а руки и ноги покрылись мурашками. Когда член Дэггота проник в ее киску, а аромат его феромонов — в ее нос, тело Моурин стало сверхчувствительным от возбуждения. Ее соски набухли до такой степени, что готовы были лопнуть. И клитор тоже. Даже малейшего прикосновения было бы достаточно, чтобы завести ее.

Она хотела двигаться вверх-вниз на нем, хотела оседлать его твердый член и испытать взрывной, приводящий к забвению оргазм. Но она не могла заставить себя сделать это на глазах у своих пар.

— Хорошо, — сказала Моурин дрожащим голосом. — Ты внутри меня, Дэггот. Теперь ты счастлив? Ты дашь мне то, что мне нужно?

Дэггот презрительно посмотрел на нее. Он оставался высокомерным, несмотря на свое невыгодное положение.

— Нет.

— Нет? — захныкала Моурин. — Но я думала, мы договорились?

— Это верно, — прорычал Дэггот. — У нас действительно сделка. Сделка о спаривании.

— Верно. И теперь мы спариваемся. Твой член внутри меня. Так что заканчивай, Дэггот. Сделай это. Кончай, — Моурин изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал повелительно, но он надломился и застрял у нее в горле.

Дэггот засмеялся.

— Ты принимаешь меня за дурака, женщина? Может, я и не эксперт в брачных практиках твоего вида, но я не совсем невежда. Я слышал тебя на днях, когда капитан и доктор делили тебя. Когда они наполняли твое тело своими членами и семенем. Я слышал, как ты стонала, женщина. Слышал, как ты умоляла. Слышал, как их плоть касалась твоей, когда они брали тебя. Я намерен получить это, женщина. Это то, на что я согласился, и это то, что я получу…

Глаза Дэггота сверкнули яростью.

— …Теперь скачи, женщина! — проревел он. — Скачи на мне так, как ты этого хочешь! Скачи на моем члене! Скачи!

Моурин почувствовала, как что-то корчится на полу под ней. Мгновение спустя что-то длинное, тонкое и гибкое хлестнуло ее по заднице, вынудив шокированный визг сорваться с ее губ.

Хвост Дэггота!

Это была единственная часть тела Ракши, которую они пренебрегли связать, и теперь Моурин расплачивалась за это. Эта верткая конечность снова и снова шлепала ее по заду, чередуя левую и правую ягодицы.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

— Ой! — закричала Моурин. — Стой!

Но Дэггот не остановился. И, к ужасу Моурин, его порка возымела желаемый эффект — желаемый для него эффект. С каждым жалящим взмахом его хвоста бедра Моурин дергались и раскачивались, заставляя ее скакать на члене Ракши, как наездницу в седле. Только в этом случае хлестали всадника, а не наоборот.

С каждым толчком и подергиванием таза Моурин жесткая мужская анатомия инопланетянина двигалась внутри нее, восхитительно потираясь о ее скользкие внутренние стенки. Дэггот больше не просто проникал в нее. Он трахал ее. Или, скорее, Моурин трахала его — трахала его, потому что он заставлял ее двигаться, принуждая своим хлещущим, жалящим хвостом.

Ее крики колебались между удовольствием и болью. Жалобная женственная песня, подкрепленная ударами хвоста Дэггота по ее беззащитной заднице.

— Прекрати! — закричала Моурин. — О Боже, прекрати это!

Ее пары начинали волноваться. Они сомкнулись вокруг нее и Дэггота, злобно рыча. Двое с ружьями — Ваул и Тристн — оба подняли оружие, как будто собирались обрушить приклад на лицо Дэггота, если он не смягчит свою порку.

Моурин не хотела этого. Она не хотела, чтобы ситуация переросла в открытое насилие.

— Подождите! — выдохнула она и подняла руку, подавая сигнал своим мужчинам. — Подождите…

Ваул и Тристн сдерживали себя, чтобы не ударить Дэггота. Но как долго? Моурин нужно было что-то быстро предпринять. Ей нужно было взять дело в свои руки. Но было трудно придумать план, когда внутри нее двигался твердый член, а гибкий инопланетный хвост хлестал по спине.

На нее снизошло внезапное озарение. Дэггот был не единственным, у кого был дополнительный придаток. У Моурин был собственный хвост. Ей не нужно было брать дело в свои руки. Ей нужно было взять ситуацию под свой контроль!

В следующий раз, когда Дэггот ударил ее, она поджала свой хвост под его. Он немедленно попытался вырваться, но хвост Моурин обвился вокруг него спиралью, пока оба отростка не сплелись, как пара лиан в джунглях.

Дэггот ухмыльнулся ее изобретательности.

— Умная девочка, — проворчал он.

Однако хвост наемника был зажат не полностью. Его хвост все еще был намного длиннее недоразвитого хвоста Моурин. Оставшегося избытка было недостаточно, чтобы эффективно шлепать ее, но это не означало, что Дэггот не мог применить его для чего-нибудь другого, столь же дьявольского — формы пытки, которая была бы менее болезненной, но еще более мучительной.

На кончике хвоста Дэггота была кисточка темного меха, как у льва. Он загнул свободную часть хвоста назад и просунул этот пучок в широко раскрытую ложбинку ее ягодиц, поглаживая и щекоча ее обнаженную заднюю дырочку.

— Ах! Ооо… черт! — заскулила Моурин.

Ее тело содрогнулось от щекотки. Бедра