Невозможная хозяйка таверны «Драный кот» - Йона Корппи

его собственных, — я удивлённо вскинула голову. — А его тело и разум, — царь обезьян уважительно присвистнул. — Они были идеально подготовлены для трансформации. Не хватало только силы.

— Я думала, что исцеляю его, — прошептала я, посмотрев на свои руки, всё ещё хранящие призрачное ощущение прикосновения Хокона. — Но я… перестаралась⁈

— О нет, — рассмеялся бессмертный, но в его смехе слышалась древняя мудрость. — Ты запустила процесс, к которому он шёл с четырёх лет. Его стихийные ядра росли бы ещё десятилетиями. А ты, — он подмигнул. — Ты просто ускорила процесс лет на пятьдесят.

— Сто лет — это уже с учётом его упорства? — спросила я осторожно, боясь услышать ответ. — И если… когда он вернётся… буду ли я ему нужна? Что, если он не вспомнит, что значила для него смертная, пусть и аврор?

— Вопрос не в том, будешь ли ты ему нужна, — Сунь Укун небрежно взмахнул рукой, и в воздухе материализовался его посох. — Вопрос в том, — он начал лениво вращать посох между пальцами. — Будет ли великий небожитель достоин тебя, когда вернётся, — его золотистые глаза лукаво блеснули. — Знаешь ли ты, что в полной силе аврор сильнее любого бессмертного? — он картинно прислонил посох к плечу и откинул рыжую прядь с лица. — Не печалься, дитя. Он не первый заклинатель, который решил поиграть в небожителя. Просто первый, кто умудрился так… эффектно ускорить процесс, — последние слова он произнёс с особой интонацией: то ли намёком, то ли насмешкой, словно наблюдал особенно забавное представление.

Снаружи раздался оглушительный рёв, от которого задрожали стены. Я вскочила, чувствуя, как аврорная сила отзывается на чужую боль.

— А вот и последствия падения барьера, — Сунь Укун оттолкнулся от стола и встал, опираясь на посох. В его позе читалась странная смесь веселья и предвкушения. — Ты разрушила систему на радость Локи. Что ж, — он прищурился с хитрой усмешкой. — Теперь придётся строить заново. И, должен признать, мне уже интересно посмотреть, что ты придумаешь.

Слова Локи перед его уходом. Объяснения Сунь Укуна о случившемся. Размышления Хокона на ярмарке о пути и роли бессмертных. Я на мгновение прикрыла глаза, пропуская через себя эти мысли вместе с новой реальностью. Хокон жив — это главное. Он достиг того, к чему стремился всю жизнь. И теперь, когда между нами лежит не просто расстояние, а сама вечность, я должна сделать шаг вперёд. Не ждать его в тоске, не прятаться за страхами, а стать той, кем должна была стать с самого начала.

Время для слёз и осознания ещё придёт. Но сейчас — моё место здесь. Я нужна здесь и сейчас. Исправить последствия необдуманного поступка, принять ответственность своего дара.

Я прислушалась к рёву существ, и сила внутри меня откликнулась. В нём не было враждебности — только боль и отчаяние. Они не нападали. Они звали на помощь.

— Они не злые, — произнесла я медленно и открыла глаза. — Они просто потерялись между мирами.

— Как и ты сейчас? — с доброй усмешкой подметил Сунь Укун.

Я не успела ответить — снаружи взорвалось пламя. Поспешила в сторону выхода из таверны, но тут же резко остановилась, вспомнив. Так сильно сосредоточилась на себе, что совсем забыла о важном.

— Эйвинд! Я ведь так его и не нашла!

— Ты про мальчика, который расплатился магией из-за амбиций своей матери? — спросил Сунь Укун. — Не переживай, она не смогла его обидеть. Он успел добраться к брату в Исфьорд до падения барьера. Тебе действительно стоит поспешить, если не хочешь потом искать новых годи для всех Северных чертогов. Монстры скоро доберутся до поселений.

Я коротко кивнула и больше не мешкала.

Когда мы выбежали из таверны, то увидели хаос: Чендлер кружил в воздухе, пытаясь сдержать поток существ, а Шао…

Огненный яогуай почти растворился в собственном пламени. Его форма стала нестабильной, магия взрывалась вокруг него неконтролируемыми всплесками. Он больше не различал своих и чужих.

— Ты что, спятила⁈ — Чендлер метнулся ко мне, когда я шагнула вперёд. — Они рвутся к тебе! Зачем ты её выпустил из таверны⁈ — он кинулся на Сунь Укуна. — Если огонь её увидит…

В этот момент Шао заметил меня. Языки огня взметнулись к небу, превращая воздух в раскалённый вихрь. Пламя взревело и устремилось ко мне обжигающим потоком.

* * *

Но я не испугалась. Шао не обезумел — он вернулся к своей истинной природе. Первородный огонь, принявший когда-то человеческую форму, решил вырваться на свободу. Пламя взметнулось к небу столпом чистой, необузданной силы, и в его реве я слышала отголоски древних времён, когда стихии были свободны.

— Ты прекрасен, Шао, — произнесла я спокойно, глядя в самое сердце бушующего пламени, где золотые и алые всполохи сплетались в гипнотический танец. — Ты — сама суть огня. Разрушительная. Очищающая. Первородная.

Пламя заколебалось, словно прислушиваясь. Я чувствовала его удивление — оно ожидало страха, попыток усмирить, подчинить. Но я просто стояла, позволяя ему быть, позволяя жару осторожно трогать кожу, не обжигая.

— Тебе не нужно сдерживать себя, — продолжила я мягко. — Не нужно притворяться меньше, чем ты есть. Я вижу твою истинную природу — и принимаю её.

Огонь закружился вокруг меня, не пытаясь навредить. В его танце появился ритм древней песни стихий, в реве — мелодия первозданного пламени. Он словно изучал меня, пытаясь понять, почему у меня получается видеть его суть так ясно.

— Ты — пламя, что согревает и уничтожает. Ты — искра жизни и пепел смерти. И это правильно. Это твоя суть, — я протянула руку, позволяя огню коснуться пальцев. Пламя обвило мою руку подобно игривому котёнку, оставляя на коже узоры из искр. — Но ты также и Шао. Не потому, что должен им быть. А потому что ты принял и эту форму.

Пламя дрогнуло, и внутри него начал проявляться силуэт — сначала призрачный, как отражение в раскалённом воздухе, затем всё более чёткий. Шао открыл глаза, в которых плясали живые искры, словно отражение звёздного неба в огненном озере. Огонь всё ещё струился по его коже, но теперь это было естественно — как дыхание, как биение сердца.

— Маленькая хозяйка видит Шао, — произнёс он с удивлением. — По-настоящему видит.

Я улыбнулась яогуаю, шагнула к нему и обняла. Шао