Невозможная хозяйка таверны «Драный кот» - Йона Корппи

подтверждая правильность выбора. Раньше я судила по древним сказкам Северных чертогов. Мне казалось, что судьба аврора — это бесконечная борьба, метания между мирами, вечное служение высшим целям. Я боялась этой судьбы. Теперь же я понимала — истинная сила не в том, чтобы постоянно доказывать её наличие.

— А где ещё магу с невозможной силой быть в безопасности, как не в таверне для бессмертных? — усмехнулась я. — Здесь можно жить вне правил, и я буду собой. И это не побег. Это выбор. Осознанный выбор быть там, где я могу просто быть, а не вечно бороться.

— Без приключений? — Чендлер заинтересованно склонил голову набок. — Без великих свершений?

— Я никогда их не искала, — покачала я головой. — Я хочу дом. Хочу слушать истории путников, помогать тем, кто приходит за советом, варить травяные отвары и печь пироги с яблоками. Быть собой — разве это меньше, чем странствия по мирам?

Чендлер смотрел на меня долгим взглядом, а потом медленно кивнул и улыбнулся своей фирменной кривоклыкастой улыбкой.

— Знаешь, Ви-Ви, это, пожалуй, самое мудрое решение, что я слышал за последние несколько веков.

— Шао согласен, — тихо произнёс яогуай. — Сильнейший огонь — тот, что горит в очаге.

— Ты, конечно, выбрала мирную жизнь, — проворчал Чендлер, когда наша странная троица направилась в сторону таверны. — Но после того, как мы тут навели столько шума, я не удивлюсь, если скоро сюда заявится проверка от императора.

— Ты думаешь, они заметили? — я озадаченно посмотрела в сторону границы с землями ётунов.

— Учитывая, что мы разрушили барьер, поломали систему артефактов и восстановили древнюю магическую структуру? — усмехнулся дракон. — О да, заметили. И, возможно, уже в пути.

Глава 42

Я лежала в постели, наблюдая, как солнечные лучи медленно ползут по комнате. Внутри разлилась пустота — странная, непривычная. И дело было не в отданной Хокону магии. Без неё, наоборот, стало легче дышать. Коснулась рукой места, где раньше находился сдерживающий артефакт. Вдох-выдох. Непривычно легко. Каждый вдох наполнял тело силой, каждый выдох разносил её по комнате, заставляя руны на стенах мерцать в такт моему дыханию.

Прошло больше недели с тех пор, как Хокон исчез в серебристом сиянии, а я до сих пор помнила, какими холодными в тот момент были его пальцы, какими нечеловечески прекрасными становились его черты.

Сто лет. Или больше. Я попыталась представить это время — целая жизнь. Моя жизнь. И на что я надеялась, когда спрашивала царя обезьян про то, нужна ли я буду бессмертному? Через сто лет? Ну и глупость я спросила… Да, магически одарённые люди живут гораздо дольше. Вот папе, например, сейчас почти девяносто…

Перевернулась на бок, сворачиваясь клубочком. В груди снова защемило от воспоминаний о том, как Хокон учил меня контролировать силу. Как бережно направлял потоки энергии, когда я боялась довериться. Как смотрел с особенной нежностью на ярмарке. И первые поцелуи под фейерверки… Я скучала даже по его возмутительному поведению.

Тихий стук в дверь прервал поток мыслей.

— Ви-Ви? — голос Чендлера звучал непривычно мягко. — Я принёс травяной чай. И, — он сделал паузу. — Шао испёк булочки с корицей. Правда, половину сжёг…

— Шао не сжёг! — донёсся возмущённый голос яогуая. — Шао создал особый рецепт! С хрустящей корочкой!

Наверное, стоило встать. Выйти к ним. Но мысль о том, чтобы покинуть безопасность комнаты, вызывала странную тревогу.

— Я попозже спущусь, — ответила, стараясь, чтобы голос звучал нормально.

За дверью повисла тишина. Потом послышался тяжёлый вздох Чендлера:

— Знаешь, Ви-Ви, — его голос стал серьёзнее. — Один мудрец сказал: «В наших силах решать только, что делать со временем, что нам отпущено».

— Это был Сунь Укун? — спросила я, чувствуя, как к горлу подступает ком.

— Нет, — фыркнул дракон язвительно. — Это была моя бабушка… с длинной бородой и сверкающим посохом, и предпочитающая летать на орлах.

Устало прикрыла глаза. Я старательно держалась почти неделю. Но после разговора с императором, который появился три дня назад в таверне инкогнито, сорвалась. До этого я не позволяла себе думать о том, как сильно боюсь, что Хокон не вернётся. Или вернётся совсем другим — величественным небожителем, для которого человеческие чувства покажутся мелкими и незначительными.

— А ещё, — продолжил Чендлер после паузы. — Я думаю, что тебе стоит знать кое-что о трансформации в небожителя.

— Что именно? — спросила, резко сев на кровати.

— Открой дверь, и я расскажу, — в его голосе появились хитрые нотки. — К тому же, если ты не спустишься, Шао начнёт печь новую партию булочек. Еще пара его экспериментов — и очищающие ритуалы перестанут справляться…

— Ладно, — я неохотно поднялась с кровати. — Только дай мне немного времени привести себя в порядок.

Быстро умылась холодной водой, пытаясь скрыть следы бессонных ночей, и оделась в привычные мне штаны, тунику, жилетку и лёгкие сапоги с мягкой подошвой. Когда открыла дверь, Чендлер сидел прямо на полу, прислонившись спиной к стене, а рядом с ним стоял поднос с чаем и чем-то, отдалённо напоминающим булочки.

— Хм, — дракон окинул меня внимательным взглядом. — Выглядишь почти как живая.

— Спасибо за комплимент, — пробормотала я, опускаясь рядом с ним.

— Не за что, — он протянул мне чашку с травяным настоем. — Я думал, ты сама спросишь.

— О чём?

— О том, почему я так спокойно отнёсся к уходу твоего заклинателя, — Чендлер отхлебнул чай и поморщился. — Бессмертные небожители, Шао опять переборщил с мятой… Ты бы его научила, что ли, заваривать вкусные отравы.

— Отравы он и без меня заваривать умеет, а для отваров у меня рецептов нет — смешиваю интуитивно, — проворчала я, обхватив чашку ладонями, и почувствовала, как тепло медленно растекается по рукам. — И почему же ты спокоен насчёт Хокона?

— Потому что я знаю кое-что, чего не знаешь ты, — он хитро прищурился. — Помнишь, что сказал Сунь Укун о сотне лет?

Я кивнула, чувствуя, как сжимается сердце.

— Так вот, — Чендлер повертел задумчиво свою чашку. — Это примерный срок. А более точный, — он сделал драматическую паузу. — Зависит от силы воли того, кто проходит трансформацию. И от того, что его держит в этом мире.

— Что ты