Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

— Полежу ещё…

— Слушай…, а она, Аул Бит, то есть… видит же, что я в её ауре еле дышу… как она меня с собой возьмет-то?

— Не знаю… Есть, наверное, способы какие-нибудь… Я не слышала…

— Вот же… Может спрятаться? А?

Эдесс вздохнула. Шмыгнула носом:

— Найдёт. Домен же её…

Я вздохнул. Попадание сюда не от меня зависит. Чёрт его знает от чего это зависит! О! Есть подозрение. Как в демона превращусь, так и во сне черт-те что снится — сюда попадаю.

Ладно. Эдесс жива… попка её почти цела. Моя тоже… почти цела. Пойду к своим. Я чмокнул Эдесс в нос, поднялся с пола и пошёл к выходу. У самой двери оглянулся. Эдесс, так и лежавшая на животе, смотрела мне вслед, увидев, что я смотрю на неё, молча повернула голову к спинке дивана.

Коридор меня не пустил. Попробовал ещё раз. Ещё и ещё. Заистерив, опять сел к стене уперев лоб в колени. Что я делаю не так? Ведь уже было два раза. А кто тебе сказал, что тебя выпустят отсюда? Может быть, ты сделал, что надо и теперь тут навсегда останешься? А что я такого сделал? Потрахался два раза? А ещё? Вспоминай? Нагу видел, дракошку. Не то. С нагой чуть не поёбся. Опять не то. Нет. Ещё что-то. Как Эдесс пялил? А потом? Член застрял. Не то. Под удар подставился. Суккубу защищал. Царапнуло. Оно? Оно. Я выдохнул. Собрался с мыслями. Как там у нашего всего:

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я свободу

И милость к падшим призывал.

Вот! Милость к падшим призывал.

Я подорвался и, путаясь в хвосте, цокая побежал к Эдесс. Суккуба лежала в той же позе и из её глаз текли слёзы.

— Эдесс! Вспомнил! — крикнул я.

— Что?.. — тихо ответила она.

— Вот…, - я присел около головы суккубы, — слушай. Я цитирую — ты знаешь, что это такое…

Эдесс лежала лицом ко мне, левой щекой вверх. Я перебрался ближе, прижался к ней так, чтобы своей левой щекой касаться её верхней тоже левой щеки и едва дыша в ушко, оказавшееся прямо перед моими губами, начал шептать:

— Не бойтесь! Это можно — не обижать, — я провёл дрожащей от эмоций рукой вдоль по спинке суккубы, и продолжил, — Жалеть друг друга тоже можно, — я снова провёл по её спине, по гладкой коже, — Не бойтесь! Жалейте друг друга, — я гладил спину демоницы, она часто задышала мне в шею горячим дыханием — Жалейте — и вы будете счастливы! Честное слово, это правда, чистая правда, самая чистая правда, какая есть на этой земле…, - я судорожно выдохнул, — Вот и всё…

Эдесс втянула воздух ртом, и также ртом выдохнула — нос был забит. Благодарно прикрыла глаза… В свои слова я вложил много сил и теперь не мог сразу оторваться от суккубы — просто не устоял бы. Перевалился спиной к дивану и шумно задышал.

Теперь к своим… уже иду.

* * *

Проснулся я незадолго до того как Веник должен был проснуться — в его животе и промежности постепенно нарастала желтизна.

— Эльфи, вставай, — растолкал я омегу.

Грели воду. Кормили молоком младенца, подмывали. Меняли распашонку. Застирывали подгузники и одну из пелёнок. Вода была выкинута телепортацией. Мокрое бельё я пока решил не выносить наружу — метель не прекращалась, а прищепок у нас нет. За окном темно — зима, дни короткие. Веник стабильно три раза за ночь (ну или за тёмное время суток) требует внимания. Теперь, без телекинеза, высыпаться сложнее. А ещё охота, уборка, стирка, приготовление пищи, заготовка дров. День настанет, мелкому бы хорошо на свежем воздухе побывать. Под эти мысли я незаметно задремал и был разбужен вставшим раньше меня Эльфи. Было светло. Метель утихла. Опять хлопоты вокруг ребёнка. В это раз бельё было вывешено на веранду, а я, перекусив на пару с Эльфи, начал готовиться к перемещению в город. Упаковался по зимнему: в единственные оставшиеся штаны, рубашку, на рубашку кофту, сверху тулуп и малахай, лицо по-прежнему завязал чёрной повязкой — не хочу никого пугать. Потренировался в телепортировании на небольшое расстояние — вроде получается. Ориентируясь по энергетическим маякам, особенно по двум кольцам у выхода на дорогу, сразу перемещался туда, куда мне было надо, благо, энергетическую картину около этих маяков, я, несколько раз ходивший по ним в город, знал хорошо. Для телепортации очень важно представлять место куда ты собираешься переместиться. Если не знать, то будет так, как я поступал разделывая насильников Эльфи — на кого бог пошлёт. Выкидывал не заморачиваясь расстоянием и высотой над землёй и морем. А здесь — в два приёма перешёл до дороги. Огляделся. Никого в обе сторòны. Следующий шаг — горелый кабак Оппо. Есть! При этом никакого ухудшения самочувствия нет. Вроде как, даже бодрость какая-то появилась. Огляделся. Очень не хочется попасть кому-нибудь на глаза. Опять шаг — уже в пригород. Пахнет дымком. Собаки лают. Цивилизация, ёпта! По городу ножками. А что? Ходить полезно — это вам любой доктор скажет. Настроение повысилось. Добрался гораздо быстрее! Раза в четыре, если не больше. Ни вот и дом Хени и Дибо. Сейчас отдохну, выпью чаю (тут, конечно, пьют не чай т. е. листья камелии китайской, но похожий аналог есть). Поболтаю со словоохотливыми омегами, узнаю городские новости, посмотрю чего достиг Оле и потом с ним на базар.

Шагнув в калитку, я почувствовал какую-то тревогу: в доме не просматривались энергетические силуэты людей. Буся, обычно с радостью встречавшая меня на крыльце, не бросилась ко мне — её вообще не было. Странно. Поднял руку постучать в дверь и вдруг услышал её скрип, дверь мотало ветерком. Вошёл и сразу тяжёлый запах скотобойни ворвался мне в нос. В доме было холодно — выстыл через открытую дверь. Прошёл внутрь. Ещё шаг, ещё. Шарю рукой по стене. Внутренне расположение я знаю и по стенке могу дойти куда угодно. Под ногами хрустит битое стекло. Откуда?! У аккуратистов Хени и Дибо никогда не было никакого мусора в доме. Их дом можно было демонстрировать как образец ведения хозяйства. Я запнулся обо что-то мягкое. Нагнулся, снял рукавицу и начал шарить. Тело… уже холодное. Ребёнок. Кто?! Анели… у него волосы длинненькие. Сердце резануло тревогой. Кто рядом? Быстро поднялся, шагнул, опять запнулся, шарю… Опять тело… Грет… Он самый маленький… был. Холодный. Я сел, не в силах