Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Качая головой и причитая про себя, Герхард, скрипя по унавоженному снегу тёплыми сапогами на меху, подошёл к возам с сеном, стоявшим прямо посреди двора кордегардии. Сена в них не хватало на треть против заявленного. И как это его угораздило так попасться? А если правда высекут? Шкура-то заживёт, а вот денег жалко. Так жалко!

* * *

Вымахнув высоко в бледное зимнее небо, я раскрыл перепончатые крылья и начал подниматься выше и выше. Сверху я надеялся засечь сигнатуру третьего, зарезавшего Хени и Дибо и добивавшего мелких.

Где? Где эти суки!? Поднимаясь вверх, я кружил над городом по спирали, забираясь на высоту. Чем выше, тем сложнее меня заметить с земли и больше радиус обзора. В демоническом облике телеметрия выросла скачком и я мог охватить весь город. Кружа в морозной вышине, я просеивал город в поисках тварей. Кот дал мне достаточно чёткие приметы, кроме того один из них был сильно ранен и лишился глаза. Вот по свежим ранам я его и искал. Скорее всего и другой будет где-то рядом, если только этот другой не решил избавиться от раненого напарника и скрыться по-тихому…

По накатанной дороге из Майнау рысью бежала мохнатая крестьянская лошадка, запряжённая в сани. Вожжи держал крепкий мужичок в лохматой шапке, надвинутой на глаза. Второй, постанывая на кочках, лежал укрытый войлочной полостью. Удачно удалось смыться. И концы подчистили. Нет, всё таки, какой поганый зверь в доме оказался! Завалил Дитера на раз! Кровища из шеи на две ладони брызнула! Всю морду Гансу распахал, глаз выдрал. Зато всю мелочь прибрали — удовлетворённо размышлял Герхард Затейник. Лошадка, отобранная у неосторожного мужичка (туда ему, дураку, и дорога, прирезали и закопали на обочине) вздрогнула, захрапела и вдруг заупрямилась, потом начала сигать в оглоблях. Герхард бросил вожжи и, выскочив из саней, побежал к ней, надеясь схватить обезумевшее животное под уздцы. Промелькнула тень, налетевшая сверху, и в спину Затейника, вспарывая тулуп, вонзились когти ног, спикировавшего с неба багрово-фиолетового демона. Герхард не растерялся — беспокойная жизнь людолова давно научила реагировать на опасность прежде чем думать, прыгнул вперёд и покатился по укатанному снегу дороги.

Катись, ягодка, далеко не уйдёшь. Я втянул когти на ногах и вырубив паниковавшую лошадь, повернулся к лежавшему в санях. Подошёл, откинул полость. Урод, ворвавшийся в дом омег, не успел ничего сделать — помешал Господин Ди. И теперь эта тварь тонко скулила лежа передо мной на спине и суча ногами со стремительно расплывавшимся в промежности пятном. Я вытянул в его сторòну палец с длинным чёрным когтем, ткнул рукой в солнечное сплетение, пробивая насквозь толстую зимнюю одежду. Тварь взвыла громче, издала кишечный звук и в воздухе нестерпимо завоняло. Страшно?! Страшно!

«А когда детей убивать ты шёл страшно не было?!» — пробил я его мозг телепатией.

Ублюдок выл от страха за свою никчёмную жизнь.

«Ничего, сейчас и ты пользу принесёшь. Хочешь помочь дяде? Не хочешь? — удивился я, телепатически ведя диалог с тварью, — А придётся!»

Грязная, пропитанная кровью повязка, которой кое-как было замотано разорванное котом лицо, сползла. Кровь начала сочиться из ран, пропитывая сено, на котором лежал несостоявшийся убийца.

— Это он! Герхард! Одноглазый! Он убивал! — что есть мочи орал перепуганный альфа, — Я не убивал! Я не убивал! Не убивал я!

— Ты знаешь…, - многоголосо прорычал я и замолчал, наблюдая, как он с надеждой уставился на меня единственным уцелевшим глазом на окровавленном лице, — Мне похер!

Невеликий запас энергии, заметно растраченный полётом, показывал дно и нуждался в пополнении. Я поднял правую руку, поднёс её к своему лицу (или морде?), растопырил пальцы, разглядывая, а затем, молниеносно повернувшись к уроду, вогнал, ломая рёбра, ладонь с растопыренными пальцами прямо в грудь лежащего. Энергия жизни убитого потянулась в меня, насыщая демонический организм. Тело альфы на глазах ссохлось, скукожилось и рассыпалось невесомой серой пылью. Одежда, ещё сохранявшая тепло тела, опала.

Четверть! Всего четверть моего энергетического резерва была наполнена. Так мало. А где второй?

Герхард, обезумев от произошедшего, как лось ломился сквозь голые кусты в глубину леса. Куда же ты, дурашка. Не бегай от снайпера — умрёшь уставшим. Энергетическое зрение демона, гораздо более совершенное чем моё, накладывалось на видимую часть спектра и я отлично видел не только тело убийцы, но и все деревья и кусты, уснувшие на зиму и потому практически невидимые для телеметрии и энергетического спектра.

Поиграем.

Рыкнув, чтобы Одноглазый обернулся ко мне, я добился желаемого и мгновенно телепортировался к нему по ходу его движения, появившись перед ним.

— Привет! — выдохнул я, обдавая повернувшееся ко мне лицо удушливым запахом серы (специально придумал!) и толкнув альфу раскрытой ладонью в грудь.

От удара он задохнулся и рухнул в снег. Я подождал, пока он, барахтаясь, не поднимется и снова толкнул — уже в спину. Герхард с размаху налетел на толстый ствол дерева и сполз вниз. Отер мокрое от снега лицо, повернулся — и правда, одноглазый — и попытался подняться.

— Демон! Ты демон! Я узнал тебя, Чёрный Человек! Это ты! Больше некому! — истерически заорал он, — А знаешь как они плакали, просили не убивать! Они! Все! А я убил! Убил!

Он поднял дрожащие руки к лицу и показал их мне.

— Вот этими самыми руками! Нельзя! Нельзя без наказания! Нельзя! А они ушли! — он трясся, глядя на меня безумным побелевшим глазом, — Не-е-е-т! Нельзя! — поводил полусумашедший указательным пальцем, — А я убил! За это убил! Эх-х…, - сожалеюще причмокнул он губами, не отрывая от меня глаза, — А там такой мальчик был… Средний. Волосики светленькие-светленькие и глазки голубые, как я люблю. Не успел я с ним! Для себя держал! Воспитывал! А ты! — оттолкнувшись от дерева он, провоцируя, бросился на меня в надежде, что я сорвусь и быстро и безболезненно убью его.

Проснувшаяся эмпатия подтверждала, что альфа говорит правду.

— Кот! Кот помешал! Откуда и взялся-то, тварь! Но ничего, ничего, слышишь, демон, я ему хребет перебил! Сдох он! Сдох! — и альфа истерически расхохотался, захлёбываясь и икая, прижатый обратно к дереву телекинезом.

Я спокойно стоял и смотрел на истерику Одноглазого чуть поддавливая его гипнозом, вызывая на откровенность.

Пусть выговорится. Он сейчас на адреналине — ему не страшно. А вот когда адреналин схлынет…

— И мужика мы…, - Герхард сглотнул, подавившись воздухом, — кончили. Лошадь нужна была.

Нервное напряжение его спадало. Он успокаивался…

По-прежнему удерживая Затейника прижатым к дереву, я, хрустя снегом подошёл ближе