На сети - Ирина Ингрин

рушатся такие реальные до сегодняшнего дня планы на счастливое будущее. Даже если они перестали быть выполнимыми еще до сегодняшнего дня, ведь она обманывала себя слишком долго.

Мать и дочь вышли из кабинета совершенно разбитые, снова без сил опустились на скамью в холле.

– Я схожу за водой, в горле пересохло, – пробормотала Настя. – Тебе что-нибудь взять?

Николетта Васильевна покачала головой.

Девушка прошла дальше по больничному коридору к киоску и на автомате заняла очередь. Порой она боязливо оглядывалась на маму, но та сидела с таким потерянным видом, что Настя с болью отворачивалась.

Все мы боимся увидеть родителей, которые всегда были нашим гарантом безопасности, слабыми и сломленными.

– Яблочный сок и сникерс, – бойко сказал стоявший перед ней молодой человек в халате. Голос смутно показался Насте знакомым.

– Сергей? – спросила она. Парень отвлекся от кошелька, удивленно обернулся.

– Настя!

Они обнялись, и пусть это объятие было формальным, оно вдохнуло в девушку жизнь.

– Ты какими судьбами здесь оказалась? – парень радостно разглядывал Настю.

– Я тут с мамой, – грустно кивнула в сторону скамьи девушка. Сергей посмотрел по направлению кивка и понял без слов. Дождался, пока Настя купит воду, и отвел ее в сторону.

– У нас здесь цикл онкологии, практика. Могу чем-нибудь помочь? Какое-нибудь обследование или консультация?

Девушка благодарно посмотрела на него.

– Мы уже были сегодня на приеме у заведующего консультативно-диагностическим отделением.

– О, у Владимира Олеговича? Классный специалист. Ему можно довериться. Не беспокойся, все будет хорошо, главное верить.

– Я очень этого хочу, – кивнула Настя.

– Значит, ты пока в городе? Извини, мне сейчас надо на пару бежать. Может, как-нибудь вечером встретимся? Сегодня?

– Пока никакого настроения, к сожалению. Давай на следующей неделе?

Настя вновь взглянула на маму. Та смотрела на них: казалось, в грусти ее глаз можно утонуть. Наскоро обменявшись номерами, молодые люди рассталась.

Николетта Васильевна видела, как парень смотрит вслед ее дочери с радостной улыбкой и как, кусая губы, отходит от него дочь. Настя была опечалена новостью о болезни матери, но ей явно был интересен этот молодой человек, ее увлекала жизнь, еще множество событий ждало ее впереди. Получится ли что-то у них? Будет ли дочь с ним счастлива? Или найдет кого-то лучше? Теперь она вряд ли это узнает, сомнительно, что увидит свадьбу дочери или понянчит внуков.

Этой мысли Николетта Васильевна уже не выдержала и впервые заплакала. Надо было позвонить мужу, но она пока не могла собраться с силами. Настя села рядом, обняла за плечи, протянула воду.

«Не плачь, мама. Ты же не думала, что жизнь всегда будет легкой и беззаботной? Даже я уже знаю, что порой бывает трудно. А иногда – очень трудно. Так сильно, что не хочется ничего, лишь умереть, чтобы все это закончилось. Но умирать страшно, поэтому приходиться терпеть, бесконечно спрашивая себя, за что же мне так достается – и не находя ответа.

Не плачь, мама. Тогда и я не заплачу».

Настя очень хотела сказать ей все это, поделиться своей надеждой и силой. Но не знала, как это сделать правильно.

И потому просто вызвала такси до дома. Может, отец найдет нужные слова, и мама успокоится, и ее слезы высохнут.

Глава 15

Никто и никогда не попадает под машину просто так. Человек был задумчив, расстроен неожиданными новостями, слишком утомлен работой или ошеломлен радостным событием. Он отвлекся, не уследил за ситуацией, оказавшись в опасном месте.

Раньше Сергей писал Насте: «Будь осторожна на дороге» или «Слышал, в центре была авария, волнуюсь за тебя, напиши, как будешь дома». Как можно уже через пару недель после таких сообщений перестать выходить на связь, абсолютно выкинуть кого-то из головы и своей жизни? Настя не понимала. Но больше она не получала от него никаких сообщений.

Глупый, наивный, инфантильный. Правда, как бы я ни характеризовала Сергея, Настя всегда вставала на его сторону.

Мы сидели на кухне, пили кофе и щурились от ярких лучей солнца.

Ее водолазка с длинными рукавами, натянутыми на запястья, с закрытой наглухо шеей пугала меня.

– Как Николетта Васильевна? – осмелилась спросить я.

– Отец весь день с ней в больнице, не знаю, как он держится.

– Ее скоро отпустят домой?

– Если только на пару дней, и то придется нанимать медсестру, чтобы делать обезболивающие уколы на дому. Да ей и безопаснее в больнице.

– А ты… навещаешь ее?

Настя подняла глаза – они блестели, быстро наполняясь слезами. Дрожащие словно от холода пальцы снова прятались рукава свитера, хотя за окном был солнечный май.

– Мне тяжело видеть ее такой. И тем более… Из-за лекарств она иногда не узнает меня. Но хотя бы помнит отца.

Я замерла от услышанного. Потеря памяти – явно нехороший знак в плане лечения. Слезы наконец-то скатились по щекам подруги, но она быстро высушила их рукавом и допила кофе.

– Если бы этот герой хотел, он мог бы помочь: перевезти вас в Москву, записать на новое лечение, да хоть экспериментальное, – как всегда, я начинаю злиться на своего неродного братца. – На онколога все-таки учится. Он не писал тебе?

– Нет.

– Я напишу ему снова, узнаю, что да как.

– Не надо, прошу. Я обсуждала лечение с врачом, который сейчас ведет маму. И он спросил, понимаю ли я, что вообще значит «паллиативное отделение»?

Я не нашлась, что ответить. Знала, конечно, что надежды мало, и все равно хоть как-то пыталась поддержать подругу. Но от любой поддержки ей становилось только хуже.

– Зато… Тебе не грозит сессия. У нас впереди столько экзаменов. Спокойно можешь заняться семейной жизнью, бытом.

Настя посмотрела на меня так, что я поняла – снова попала на больную тему.

– О какой спокойной семейной жизни идет речь? – ее ухмылка была недоброй.

По моей спине побежали мурашки. С девичника прошло почти три месяца, но меня все еще трясло от любого воспоминания.

А Настя за эти месяцы совместной с Тимуром жизни как-то осунулась и из яркой красавицы превратилась в бледную обессиленную тень.

– Ты вообще питаешься? Так похудела, – не выдержала я.

– Да… Объедаюсь каждый день, пока муж на работе. Видимо, из-за стресса. И нет, наоборот, я набрала, запустила себя.

Я не поверила ее словам. Подумалось, вдруг она снова игнорирует так нужную ей сейчас для поддержания сил еду – в отчаянной попытке хоть что-то в своей жизни снова взять под контроль.

– Знакомая моей одногруппницы начинает свою практику как психолог. Может, я разузнаю, когда у нее свободные дни? Или тот психотерапевт, к которому ты раньше ходила, –