На сети - Ирина Ингрин

Собравшись с силами, Настя набрала скорую помощь.

– Смерть зафиксирована в девятнадцать ноль-ноль, – сказал полицейскому фельдшер, и тот записал его слова в протокол.

Тело укрыли. Широко распахнутые красные глаза Насти, ее нервно заломленные руки и дрожащие пальцы все присутствующие приняли за тяжесть горя, что так неожиданно свалилось на молодую вдову. Подозрений пока не строили – следов насильственной смерти не было.

– Отпечатки в квартире все равно возьмем, хоть вы и говорите, что квартира была заперта. Это займет некоторое время.

Девушка обреченно кивала.

– После вскрытия и всех необходимых анализов причина смерти прояснится, – тон полицейского был сочувствующим, а Настя выглядела по-настоящему сломленной горем. – А вы сами кого-то подозреваете? Были ли у мужа проблемы со здоровьем?

– Даже не знаю… Дела в фирме шли в последнее время не очень, постоянные стрессы. Два года назад был поджог на заводе, виновника так и не нашли. Но это… – голос девушки задрожал.

Когда, наконец, тело увезли и отсняли везде отпечатки, а ошарашенные понятые разошлись по своим квартирам, Настя закрыла дверь, и обессилено села прямо на пол. Она обхватила себя руками и на всякий случай еще немного подождала – но долгожданное ощущение свободы все никак не приходило.

Как завороженная, девушка смотрела на стену напротив и чувствовала, что начинает задыхаться. Это действительно произошло, она и вправду убила своего мужа.

Наспех собрав вещи, уже поздним вечером Настя поехала к родителям.

Она расскажет отцу все лично – он и так в последние месяцы очень ослабел морально. Известие, что его фабрика осталась без руководителя, может сломать его окончательно. Наследника Настя с Тимуром ему так и не подарили, а теперь уже никогда и не подарят.

В окнах такси замелькали знакомые виды города, но казались сегодня почему-то мерзкими и грязными, словно на каждом запечатлелся отпечаток ее ужасного преступления. Она все еще в клетке, все еще в тисках Тимура. Даже после смерти он не отпускает, и это осознание испугало ее не на шутку.

Отец сам вернется к фирме или передаст дела заместителям? Или своей дочери? Она рассмеялась про себя от этой мысли – папа никогда не считал, что женский пол вообще способен на что-то серьезное. Главной задачей и призванием женщины он полагал рождение детей и украшение мужской жизни. И даже его жена за долгие годы брака не смогла его в этом переубедить.

Настя вдруг подумала: если бы фирма отошла к ней, она сейчас же выставила бы ее на продажу. А потом они с Сергеем уехали бы навсегда: в другие города и страны, где солнце светит каждый день, а рядом всегда шумит океан, где можно встречать закаты на пляже, и воткнутая в землю простая сухая палка через пару недель начинает цвести. А Тимур и все горести, что он ей причинил, покажутся смутным сном – кошмаром, который так легко забыть, будто не было никогда. Они бы залатали свои раны, и она ощутила бы, наконец, абсолютную свободу. Ненадолго Настя улыбнулась своим мечтам. Такси подъезжало к дому родителей, но в душе девушки уже осторожно затеплилась надежда на светлое будущее.

Настя предвкушала встречу с Сергеем – сейчас лето, он вернулся на каникулы в поселок, и она уже неделю изнывала от мыслей о его постоянном присутствии в такой близости от нее.

Впервые за долгие месяцы ее заточения она встретится с любимым просто как свободная девушка, без лишних обязательств перед своей семьей. Все будет, как раньше, – так говорила себе Настя.

Глава 19

Этот город был всем для нее. Лишь только она появилась на свет, он встретил ее распростертыми объятиями, первыми свежими листьями, пустынными утренними улицами.

Она узнавала его постепенно – все началось с дома напротив, с садика во дворе, позже прибавилась школа через дорогу. Вскоре уже появились знакомые пути, любимые места. Она открывала новые районы, обустроенный центр, новостройки на окраинах. И город стал родным, знакомым, порой даже предсказуемым. Пока не появился Сергей.

На этой аллее он впервые ее встретил. По этой длинной лестнице они шли однажды, щурясь от весеннего солнца. А здесь, в парке, гуляли замерзшие и пытались, дурачась, согреть ладони друг друга дыханием.

У этой остановки он ждал, недовольный ее очередным опозданием.

На этом месте она встретила его после учебы с двумя стаканчиками капучино.

Здесь он жил. А в этом скверике они впервые поцеловались.

Ее знакомый любимый город превратился в настоящий живой музей их отношений.

И все бы хорошо, но после расставания каждый экспонат этого музея стал отзываться в ее сердце щемящей болью, воспоминания стали острыми, как ножи.

Настя пыталась игнорировать значимые места, ходить другими путями, но все равно натыкалась и ранилась об них. А порой, когда настроение было особо тоскливым, специально проходила по этим экспонатам долгой экскурсией, стараясь сделать себе еще больнее.

Так все и случилось. Он заставил ее возненавидеть этот город–музей.

Глава 20

Настроение было паршивым. Оно всегда было таким, если снился он. Сны напоминали Насте о тайных мечтах, от которых она умело убегала днем.

Каждый день был похож на предыдущий: девушка вставала рано, выпивала крепкий кофе, готовила на завтрак кашу, нарезала маковый батон, жарила яичницу. Потом гладила рубашку для Тимура – к этому времени он уже поднимался с постели, недовольный и хмурый, но с утра обычно безопасный. Муж надевал костюм, закидывал за плечо галстук.

– Все вкусно, спасибо, – притворная улыбка доставалась ей ближе к концу завтрака.

По его глазам она видела, что сейчас он проснулся до конца и уже немного ненавидит ее. Он ненавидел вещи, которые любил, казалось, просто за то, что они существуют. Из-за них он чувствовал себя слабым и уязвимым. И ему не нравилось это чувство.

Жена с вымученной улыбкой в ответ подставляла ему щеку для поцелуя на прощание. Он с силой поворачивал ее лицо и собственнически целовал в губы. С этого момента ее день был окончательно испорчен. Осознание, что она его и полностью принадлежит ему, девушке хотелось выскоблить из себя острым ножом, раздирая, если надо, кожу до крови.

Не верилось, что ее любимые родители хотели этого, что допустили такое существование для своей дочери. Стали ли они от этого счастливее? Купили ли себе спокойствие взамен жизни Насти? Таких сделок судьба не простит никому, и об этом тоже хотелось кричать.

Но девушка принималась убирать посуду, чистить