Опасное положение - Екатерина Началова

«Спокойно, Яр».

Да, звучит неприятно, но вполне правдоподобно: Ворон, у которого есть выбранная, просто не желает другую. Психическое нежелание запросто может подтянуть за собой физическое. Вот проверять не хотелось бы... Надеюсь, Совет не дойдет до исследования работоспособности отдельных... членов.

Без энтузиазма обдумывая запасные варианты, я вступил в общий дом. Традиционно здесь проходили праздники, да местные собрания. Сейчас до ушей донеслась звонкая трель дудки, сопровождаемая ритмичным бренчанием колотушек.

«Не собрание. Праздник», — понял, напряженно проходя тамбур. В нос ударил терпковатый запах кизяка — сушеного овечьего навоза, которым в селе топили печи. Плоские, похожие на кирпичи плюшки для растопки аккуратными рядками лежали около каждого дома. Дров тут нет — деревьев мало, потому обходятся навозом: он горит медленно, качественно, даже запаха почти не дает. Я перестал чувствовать кизяк уже через минуту.

С мороза сразу окутало душным теплом, ритмом и женским смехом. Если минутой ранее я все ещё слабо представлял процесс, предполагая разве что изучение списка в полном молчании, то когда зашел в дом, осознал: плетки спрятаны, на столы выставлены пряники. Совет не просто не медлил. Отдавая приказ, они уже подготовили все для его исполнения.

И, надо сказать, подготовили ловко.

Атмосфера не отдавала принуждением, напротив: музыка задорно и весело играла, женщины в центре активно плясали, взмахивая черными вышитыми юбками, а собравшиеся вокруг всеведущие пусть и не плясали, но... улыбались.

?!

«Это еще что за малинник?!»

Глядя на недостаточно прямые черные спины и непривычно расслабленные лица, я аж сморгнул, пытаясь понять, что происходит.

— Прими добро от дома, всеведущий, — подошедшая ко мне молодая женщина с улыбкой блеснула на меня вороньими черными глазами, и вежливо поклонилась, протягивая на крошечном подносе маленькую чарку с местным напитком на основе зерна. Катя говорит, что он похож на квас. Я не знаю, что такое «квас». Мы называем напиток «буза», пьют его даже дети.

По традиции отказаться от первого предложенного напитка гостю нельзя. Небольшая чарка опасений не внушала, потому я быстро опрокинул в рот кислую жидкость.

...и сразу понял, что это не классическая «буза». На языке осталась странная сладость, которую я идентифицировать не смог.

— Что это? — я нахмурился, испытующе вонзившись глазами в женщину.

— Буза с медом, — не моргнув, ответила та. Объяснение меня не удовлетворило: сладким вкусом можно замаскировать что угодно. Я развернулся на подавальщицу, желая узнать больше, а если понадобится — то и прочесть.

«Проходите, князь, оглядитесь» , — пронеслось тихое в моей голове, и я резко оглянулся, поймав взгляд Терция, одного из Воронов Совета, замершего в стороне. Воспользовавшись представившейся возможностью, подавальщица оперативно удалилась. — «Мероприятие займет не больше пары часов вашего времени».

Терций чуть поклонился, зацепившись со мной взглядами. Ответно склонил голову, опять помянув уже конкретно его в недобром мысленном послании и одновременно закрывая разум на все возможные засовы. К нему тоже подошли с чаркой, которую старый Ворон поднял и демонстративно выпил.

Мрачно ощущая на языке не нравящийся мне сладкий вкус и держась настороже, вынужденно шагнул в большую залу. Чтобы снизить тепловые потери, окна в ней сделаны небольшими, не больше полуметра каждое, потому дневной свет освещал общий дом довольно скудно. В помощь дню, горели свечи, насыщенный теплый свет которых активно смешивался с холодным дневным, образуя приятное мягкое свечение. Каменные стены, обмазанные глиной, украшали рукодельные вышитые гобелены и дом казался уютным. Пахло приятно.

Все это было подозрительно.

Стараясь не смотреть на танец, я окинул взглядом всеведущих. «Явка обязательна» — значит прилетели все. Наметив известного мне неженатого Ворона, я непринужденно встал так, чтобы наблюдать за его выражением лица. Молодой всеведущий не смотрел на меня, неотрывно глазея на женщин.

«Очень хорошо», — сделал вывод, пронаблюдав за его взглядом, устремленным на мелькающие под черными юбками ножки. — «Падок на сладкое. Будет не против дополнительно поработать».

— Прими добро, всеведущий, — произнес сбоку женский голос.

— Позже, — теперь я мог отвергнуть и отверг предложенную чарку, хотя пить хотелось. Пошарив глазами по столам, нашел только закуски, но не нашел кувшина. — Принеси воды.

Послушно кивнув, подавальщица удалилась.

«Проклятье. Просто стоять два часа?» — я чувствовал себя не в своей тарелке. Приказов и инструкций кроме «присутствовать» не было. Мне привычнее молчаливые собрания по стойке «смирно». А это...

Женщины танцевали танец ветра, взметывая в воздух юбки. Я мысленно признал, что старые Вороны правы, облегчая и выбор и процесс. Более естественно, очень разумно...

Сглотнув, я отвел глаза, сосредотачиваясь на гобелене. Минималистично вышитый ковер: черные вороны на красном фоне. Пять воронов. Почему пять? Мы предпочитаем четные числа.

Пока думал, вдруг ощутил, как спина расслабилась, полностью уступив место пьянящей легкости. С плеч будто убрали камни. Несколько сот камней.

Ох, как же хорошо...

Улыбка на губах появилась сама, проступив через привычную маску. Теперь я понял, почему остальные улыбаются. Им тоже хорошо.

Незаметно наслаждаясь ощущениями, в очередной раз огляделся. Ничего опасного не происходило и настроение постепенно улучшалось. Музыканты продолжали играть, а женщины продолжали танцевать. Они кружились, воздух приходил в движение от стремительных юбок. Я ощутил ветерок, осевший на коже, на собственных губах, вновь глянул на танцующих, а засмотревшись, отвести взгляд уже не мог.

...нет, конечно, мог, просто не хотел. Мы все смотрели, среди всеведущих нет безгрешных. Те, кому становятся известны тайны чужих душ, сами пачкаются от души. Юбки витали трепещущими крыльями, а узкие талии, подхваченные алыми поясами, гнулись, маня обещанием гибкости. Черные блестящие волосы реяли в воздухе.

Я контролирую себя? Полностью контролирую.

В горле окончательно пересохло.

— Прими добро, всеведущий, — произнес сбоку женский голос.

С трудом отведя взгляд от плясуний, я оглядел поднос и не обнаружил ничего, кроме очередной чарки. Подавальщица была другой.

— Я просил воду. Стакан воды неси, — произнес с долей раздражения, повысив голос. Просить в третий раз не буду, отдам приказ. Женщина испуганно ойкнула и быстро скрылась.

Стало душно и, я потянул горло шерстяного мундира, расстегивая несколько пуговиц сверху. Многие расстегнулись уже полностью. Бубен звенел дразняще весело, женские улыбки и смешки зазывали любоваться дальше. Я пообещал себе, что гляну в последний раз, а затем буду исследовать только гобелены и собственные ботинки. Но подняв глаза,