Стареющая жена генерала дракона - Кристина Юрьевна Юраш

Но вы не выглядите на девяносто семь! — вырвалось у меня.

— И что? — услышала я смех. — Хотите сказать, что я их не прожил? Или кто-то прожил их за меня? То, что драконы молодо выглядят, — это не значит, что они себя так чувствуют. Я чувствую каждую минуту. Каждую бессонную ночь. Каждый день в маске.

Я смотрела на него.

И вдруг поняла:

«Он не шутит.

Он не хвастается.

Он… одинок.»

— О, тогда это платье подошло бы вам, — заметила я с усмешкой. — Вы тут скинули сразу десять лет! Не меньше! Мне сказали, что я скину сразу десять лет, — продолжила я, видя, как дворецкий отодвигает мне стул. — Хорошо бы, конечно, никого рядом не убить, когда буду скидывать. А то они тяжелыми были!

Я посмотрела на Анталя.

Чувствовала, что нужно сказать ему всё, как есть. Дворецкий вышел из столовой, тихонько скрипнув дверью, словно привидение.

— Послушай, — улыбнулась я, глядя на железную маску. — Мне не нужны подарки. Я понимаю, что многих женщин можно покорить подарками, но… Я уже вышла из того возраста, когда при виде букета цветов падаю в обморок от счастья. Нет, я люблю цветы. Но… Это не то. Совсем не то, что нужно женщине в моём возрасте, чтобы влюбиться. Точнее, этого недостаточно… Понимаешь…

И тут я заметила, что на пороге стоит дворецкий с охапкой роз.

Глава 24

Услышав мои слова, он просто застыл.

Как статуя.

С розами.

Как будто пытался раствориться в стене.

— Обалдеть, — сказала я, глядя на розы в руках дворецкого. Его почти не было видно из-за букетища. Казалось, что ко мне спешит букет на собственных ногах,

Дворецкий положил цветы передо мной.

Я посмотрела на них.

На алые, нежные, беззащитные лепестки.

И вдруг вспомнила.

Как мне было пятнадцать.

Как я носилась с одной-единственной розой, как с сокровищем.

Как готова была залезть на вершину горы, крича от восторга:

— «Мне пятнадцать! И мне подарили цветы-ы-ы!»

— Тут должно быть другое, — продолжила я, глядя на охапку роз возле моей тарелки. — Душевная близость… Я не знаю, как это объяснить…

— Можете не объяснять, — заметил Анталь, а я увидела, как он осторожно поднес бокал к губам, отодвинув маску.

Мне показалось, что я слишком прямолинейна. И надо бы как-то помягче. А лучше перевести тему!

— Я вот сижу, и мне кажется, что сейчас отовсюду на розовые рюши слетятся принцы. Вроде бы чисто. Принцев нет. А я уже испугалась! — усмехнулась я.

— Принцев здесь не водится, — заметил Анталь. — Есть только дракон.

— Это прямо как в детской сказке, — усмехнулась я, чувствуя, как этот разговор возвращает в мою жизнь какую-то лёгкость. — Принцесса и дракон. Только принцесса весьма засиделась. Не нашлось храбрецов, которые рискнули бы её спасти.

— А может, дело в драконе? — заметил он, пока я с наслаждением ела ужин. — Тут два варианта. Принцесса могла засидеться в плену по двум причинам. Либо дракон такой страшный. Либо просто дракон не хочет её отпускать.

— Я смотрю, вы умеете флиртовать, — с улыбкой заметила я, делая глоток из бокала.

— А я смотрю, что вы немного ожили, — заметил Анталь. — У вас на лице появилась улыбка.

В столовой вдруг стало тихо.

Огонь в камине потрескивал.

Вино переливалось в бокалах.

А мы смотрели друг на друга — через маски, через боль, через прошлое.

— И я рад, что это платье вызвало у вас улыбку, — заметил он, беря бокал.

— Вы… тоже смеётесь, — сказала я.

— Да, — ответил он, а я увидела, как уголок его губ скользнул в улыбке. — Вы заставили.

Чёрная перчатка скользнула по ножке бокала.

Я задумчиво смотрела на цветы, чтобы не показывать, как меня смутил этот жест. Я не знаю, что там случилось у меня внутри, но что-то явно случилось. И я испугалась этого. Сейчас я испугалась. Не потому что передумала. Нет. А потому что осознала, что поступила, как старая бабка, которая заставила родственников плясать под свою дудку, размахивая перед носом завещанием.

— К тому же, — продолжил Анталь, — я хотел дать вам ответ по поводу нашего договора.

Я замерла.

— Я не хочу вашей жертвы, — твердым голосом произнес Анаталь. - Я не хочу, чтобы вы умерли за меня. Знаете, Джолин. Это равносильно тому, чтобы найти человека, который в беде, который в отчаянии, и воспользоваться его бедственным положением ради собственной выгоды. Это низко. С моей стороны это низко.

Я посмотрела на него.

Внутри всё обрушилось.

Не гнев, не боль — только бесконечная пустота, как беззвездное ночное небо, поглощающее свет надежды.

Глава 25

Я думала, что я ему нужна.

Хотя бы как жертва.

Хотя бы как средство.

А он сказал: «Я не хочу даже этого».

Эти слова ранили меня сильнее, чем любой нож. Они были как удар в самое сердце, который оставил меня без сил, без дыхания, без смысла.

И тут, словно по воле судьбы, дворецкий открыл дверь.

Ему передали письмо, и он, взглянув на конверт, направился ко мне.

Его шаги были спокойными, но я чувствовала, что он несет в руках не просто письмо.

— Письмо для мадам, — произнес он с учтивостью.

Настроение, которое только-только начало робко подниматься, словно тёплый весенний ветерок, тут же испарилось, как утренний туман, когда я увидела на конверте знакомую родовую печать мужа. Её холодный блеск напомнил мне о ледяных пальцах судьбы, которые всегда держат меня за горло.

Я аккуратно, будто это было что-то опасное, взяла конверт и, словно побитая собака, открыла его.

Внутри лежало письмо, написанное знакомым почерком, который когда-то приносил мне радость, а теперь вызывал лишь боль.

— Что там? — голос Анталя, обычно мягкий и бархатистый, стал вдруг стальным, как клинок. В нём звучала сталь, холодная и безжалостная, как арктический лёд.

Казалось, это был не вопрос, а самый настоящий допрос.

Его пальцы в перчатке сжались на бокале с такой силой, что тонкая хрустальная ножка затрещала, готовая вот-вот разлететься на осколки.

— Это письмо от мужа, — каким-то не своим голосом ответила я.

— Что он хочет?

Я смотрела на письмо, на знакомый почерк, который когда-то был мне дорог. На родовую