Обелиск - Полин Герц

подняла опасную тему, решив обсудить планы на оставшиеся до конца незапланированного отпуска вечера. Театры, боулинги, бутики и вечеринки: обе знали, что осилить получится максимум скучную лекцию в книжном, но, как обычно, с упоением обсуждали каждый элемент заранее обреченной на провал программы.

К тому моменту, как фары желтой машины осветили Грин-стрит, часы показывали уже половину одиннадцатого.

– Вот же болтушка, – зевнула Стоун, протягивая таксисту карточку. – И о чем можно было столько проговорить?

– Вы, дамы, в компании друг друга вообще часов не наблюдаете, – добродушно хохотнул водитель, возвращая пластик. – Спокойной ночи, мисс!

– И вам, сэр, – улыбнулась Элизабет, выбираясь на улицу.

Грин-стрит встретила знакомыми тишиной и темнотой. По будням здесь всегда так – уставшие за день работяги стремились как можно скорее спрятаться под одеялами в своих уютных спальнях. Звуки затихли, подгоняя ночь, и желтые шашечки торопливо скрылись за углом.

Чаще всего она поднималась по каменным ступенькам быстро, спеша открыть дверь и оставить город за спиной. Но сегодня что-то изменилось: хотелось задержаться, вдохнуть поглубже, насладиться редким моментом абсолютного покоя. Того самого, что еще недавно казался безвозвратно утраченным.

Лишь когда русую голову покрыла снежная шапка, Элизабет решила подойти к крыльцу.

– Доброго вечера, мистер Морс, – заметив, как двинулась тьма в углу, поздоровалась она, чувствуя, что губы сами собой складываются в легкую улыбку.

– И тебе не хворать. – Но это был не тот звучный голос, способный управлять целой армией. То был злобный шелест и хрип, что она с таким трудом последние дни гнала из памяти. – Ну привет, сука.

Рука потянулась к телефону, слабый холодный свет очертил сутулую фигуру. Каждая чертова ступенька лестницы, на которую она лишь недавно научилась смотреть без страха, кричала пугающим эхом в темноте пустой Грин-стрит.

Холодной сталью в руке Ройса блеснуло лезвие. И больше ни слова. Ни единого, мать его, шанса – заговорить, заболтать, отвлечь. Мрачные сказочники были правы. Вот он, поганый конец ее серой жизни. Она не радовалась каждому дню, не благодарила всевышнего за очередной восход солнца, но расстаться с миром вот так – на пороге собственного дома, от рук мстительного слабака? В страшных историях из детства перед финалом печальному герою полагалось хотя бы одно захватывающее приключение. А это не интересно и ни разу не захватывающе.

Что бы написал Уиллис?

«4 февраля после полуночи была заколота журналистка WhitePost. Личность предполагаемого убийцы уже известна, и на его поиски брошены все силы полиции. Редакция приносит соболезнования родным и близким Элизабет Стоун.»

Ну уж нет, Уиллис. Хрен тебе, ее смерть стоит больше двух строчек. Не сегодня. И уж точно – не так. Вспомнив, о чем когда-то давно рассказывал парень в белом халате, проплативший заметку о своей странной школе единоборств, она неожиданно громко охнула и осела, отчаянно прикладываясь виском к холодным плитам лестницы. В театральную труппу ее бы точно не взяли. Уволена со словами «переигрываете, мисс».

«Не выделывайся, потому что ты не в боевике. Просто прикинься ветошью, дождись удобного момента и…», – под звон в ушах прозвучал голос, кажется, Стива, с видом бывалого джедая учившего ее правилам жизни в опасном-для-такой-хрупкой-девушки городе.

Тогда она лишь усмехалась, косясь на часы, но сейчас было не до смеха. Она тихо выжидала, не обращая внимания на что-то тягучее и теплое, разливающееся в волосах. Ждала и надеялась, что замешкавшийся урод потеряет бдительность и склонится достаточно низко, чтобы можно было выбить из его рук острую железку. Тогда отпинать не получилось, но, кто знает, может, выйдет сейчас? А, может, снова появится он? Посмотрит своими холодными глазами и снова натужно произнесет это странное слово «милая». Вот она, оказывается, какая ее сказка. Голубая, мать ее, мечта не о сильной принцессе, сносящей головы врагам, а о долбанном рыцаре в черных доспехах.

В носу уже свербело от вони дешевого пойла и мерзких сигарет. Ну же, еще чуть-чуть, совсем немного, пара секунд, чтобы покрепче сжать окоченевший кулак, но ее сказки ни разу не заканчивались счастливо, поэтому гудящая голова просто отключилась. Лишь изредка в ушах обрывочно слышались далекие звуки.

«Элизабет, вы меня слышите?»

Сквозь пелену она узнала тот-самый-голос, почувствовала, как сильные руки сжали плечи, а прохладное дыхание коснулось лица. До ушей донесся еще чей-то голос, ужасно злой.

«Стоун, очнись! Открой глаза, мать твою!»

От него пахло паникой. Как голос может пахнуть? Но ей уже не было до этого дела. Ни до запаха, ни до голоса.

Вместо ответа до сих пор не разжавшийся слабый кулак отправился покорять неизвестность, и издалека послышался удивленный вздох. Не очнется. Не откроет. Она в финале своей драной сказки, а значит, что пришло то самое прекрасное время отключиться окончательно.

Сознание возвращалось неохотно, медленно собиралось воедино, сплетая бессвязные образы. Сквозь сомкнутые веки пробивался неровный свет, а лоб холодила неприятная влага.

– Какого черта? – пересушенные губы нашли, кажется, единственные оставшиеся в запасе слова.

Приоткрыв один глаз, Элизабет оглядела пространство вокруг. Не без труда сфокусировалась на заваленном бумагой кресле и спрятанной за листами стене. Это ее комната. Никаких сомнений, она определенно в аду. Личном тускло освещенном керосинкой аду.

Но вот взгляд зацепился за инородный предмет интерьера. Бесстрастное лицо с высокими скулами и холодными голубыми глазами. Прямо перед носом. Бледная рука протянулась к ее волосам и аккуратно сняла мокрое полотенце. Впервые она видела его без верхней одежды. Вспоминая Морса в понедельник, шутила про себя, что под пальто он наверняка прячет дурацкий свитер с бабкиным орнаментом, но нет: строгая черная водолазка, подчеркивающая длинную шею. Кто-то явно обворовал саму смерть, оставив костлявой пустой гардероб и одинокую косу.

– С возвращением, Элизабет, – мягко произнес он, прикладывая тонкие пальцы к ее шее, и кивнул кому-то за спиной. – В медиках нет необходимости.

– Она голову разбила, реаниматолог ты недоделанный, – раздался за спиной раздраженный голос. Почему-то украшенный фингалом Уиллис подскочил к дивану и сел на корточки, беспокойно вглядываясь в ее лицо. – Они должны приехать уже вот-вот. – Шеф недовольно посверлил взглядом Морса, но быстро повернулся обратно. – Ты в порядке, Стоун?

– Да, кажется, – она с усилием приподнялась на локтях и только сейчас заметила, что укутана в пальто. Мягкое. Черное. – Но у меня есть пара вопросов.

– Это все подождет, – торопливо перебил Уиллис. – Отдыхай. Сейчас приедут врачи, я отвезу тебя в больницу. Все будет хорошо, слышишь, Стоун?

Она бы, может, и ответила. И поспорила бы с удовольствием, но сил хватило только на слабый кивок. И обратно на подушку. В пальто. Укрыться с головой и проспать так полвека в запахах