Обелиск - Полин Герц

– Спрашиваешь еще! Мужчину шрамы украшают. А ты у нас хоть и дама, но с яйцами. Так что не парься. А если захочешь, запросто можешь убрать, как заживет. Есть на примете один зачетный чувак, такие лица барыгам в розыске делает – закачаешься! Дать номерок?

– Шрам убрать или лицо сделать? – усмехнулась она, выгружая покупки на стол.

– Эй, только шрам. Лицо не трожь, оно у тебя что надо! – хохотнул Молот и тут же зарылся в пакеты. – Вот это еды! Ты пентагон что ли хакнуть хочешь?

– А ты можешь? – удивленно изогнула бровь Элизабет, доставая еще горячие коробочки и бутылки.

– Могу, конечно, но не буду. Второй раз в одну реку, как говорится, – развел руками он. – Но остальное запросто.

– На самом деле, мне много не нужно. Но это подождет. Сначала ты поешь. Я тебе еще овощи купила и мясо, брось потом в холодильник.

– Спасибо, мам, – рассмеялся Молот, устраиваясь в потрепанном кресле. – А корочки с сендвичей, случаем, не срезала?

– Чего нет, того нет, – она уже забралась с ногами на диван напротив, орудуя палочками и отхлебывая темное пиво. – Ешь, давай, пока не остыло.

Ближе к полуночи, наслушавшись отборных историй об идиотах-военных, едва не взорвавших собственную базу, и придурке-сенаторе, умудрившемся попасться на стандартный развод проститутки со скрытой камерой, она достала из сумочки планшет.

– Смотри. Мне нужно, чтобы ты проверил этого мистера. – Копаясь в общем с Боузом облаке, она нашла электронный договор. – Все, что сможешь найти.

– Не вопрос, держитесь, Роберт Джеймс Морс, – усмехнулся паренек, разминая пальцы. – Шпион что ли?

И лишь сейчас до Стоун дошло, что это имя всегда было рядом – лежало на поверхности среди аккуратно рассортированных внимательным стариком документов на дом. И правда, шпион. Джеймс Морс. Роберт Джеймс Морс.

– Нет, это для подруги, – вслух пробормотала она, вновь ловя себя на бессмысленной лжи. – Хочу быть уверена, что он хороший.

– Видать, дело к свадьбе идет, раз ты за такой мелочью лично приехала, – усмехнулся Молот, открывая десятки вкладок сразу на четырех мониторах. – А вообще странно, помнится, ты тоже на Грин-стрит обитаешь. – И ничего-то от этого прохвоста не скроется.

– Все так. Он мой сосед, – сглотнув, сказала она. – Так Рейчел с ним и познакомилась.

– Ого! Эта твоя Боуз, походу, совсем отчаялась, раз по твоему дому в поисках мужика рыскает, – цокнул языком хакер. – Но, как говорится, это дело не мое. Это дело… – он вдруг прервался и непонимающе на ее покосился. – Ты уверена, что имя и страховка правильные?

– Да, полностью. А что там? – она подошла чуть ближе, щурясь от яркого света мониторов. – Не так что-то?

– Ну, если данные верные, то подруге надо пересмотреть свои взгляды на женишка, – хмыкнул Молот, кивая на экраны.

– Твою мать… – выдохнула она, просматривая строчки и цепляясь за край стола. Потому что ноги внезапно стали ватными.

Роберт Джеймс Морс был отличным парнем из Портленда. Сын владельцев небольшой рыбацкой лавки с отличием закончил ветеринарную школу, быстро открыл свою клинику и даже выиграл местный забег на десять миль. Пару раз превысил скорость, но ни разу не забыл о налогах.

Роберт Джеймс Морс был образцом добропорядочности и благородства. За одним исключением.

Роберт Джеймс Морс уже как шесть лет был мертв.

Часть 4. Морской шторм

Неприятная трель непрошеным гостем барабанила по ушам, заглядывала под опущенные веки и бесцеремонно дергала за ноги. Рука спешно нащупала идиотский телефон. Два часа ночи.

Два, мать его, часа!

– Да, Рейч… – еле слышно прохрипела она в трубку, оставаясь внутри беспокойного сна, в глубине души мечтая, чтобы звонок оказался его частью. – Что такое?

– Это ты мне объясни, Эл! – возмущенно прошипели на другом конце провода. На фоне послышался свист чайника и цокот каблучков: волноваться сидя Рейчел так не научилась, а потому, всякий раз затевая сложный разговор, подскакивала и начинала нервно мерить комнату шагами. – Почему я узнаю, что на тебя напали, от этих чудиков?

– Дорогая, сейчас не лучшее время обсуждать эту тему, – тихо и терпеливо выговорила она, надеясь, что ответа будет достаточно. – Я приеду утром, тогда и поговорим, если захочешь. Хотя, говорить особо не о чем.

– Я всегда узнаю обо всем последней! А ведь я, вроде бы, твоя лучшая и единственная подруга! Или ты уже променяла меня на задрота и алкаша? – пока Элизабет нечеловеческим усилием воли подавляла желание прикончить Боуз, та все никак не унималась. – Я же волнуюсь, Эл!

Трубку захотелось бросить – отшвырнуть в дальний угол, растоптать и поджечь. Но еще сильнее тянуло на крик. Без оглядки вылить сотню грязных ругательств, соединив их друг с другом предлогами, добавив междометий, сопровождая глухими пинками и яростными ударами по всему, что попадётся под руку. Живи внутри море, сейчас бы оно встречало шторм, выходило из берегов, снося и круша все на пути, билось об острые скалы и тянулось к небу, стремясь затопить и его.

Лучшая и единственная какого-то черта не волновалась, а злилась. Не успокаивала, а упрекала. Не поддерживала, а угнетала. Неужели рыжая душа наивна настолько, что даже не подозревала о головной боли, что никак не стихала, не ощущала, как бешено колотилось сердце, не понимала, насколько силен и прожорлив страх, приходящий с наступлением темноты? Их разделяла пропасть, и от этого хотелось надрываться до хрипоты, пока в горле не пересохнет, а в ушах не зазвенит.

Хотелось тараном и криком пробить ворота в мир сладкой ваты и розового шампанского. Разнести в щепки карамельный пузырь и показать Рейчел другие – пустые, темные, безжизненные, лишенные смысла и надежды вселенные.

– Да-да, милая, прости, – но каждое из сотни злых обвиняющих слов так и осталось на ее языке. Вместо них Рейчел услышала другие. Мягкие, нежные, спокойные. – Заходи утром, хорошо?

Пусть плюшевый рыжий мир продолжает спокойно жить. Пусть его беспечная хозяйка спит крепко, не боясь страшных монстров под кроватью. Она заберет их всех в свою пустую 2В.

– У меня семинар с семи до десяти, – деловито начала перечислять Рейч. – Потом в магазин. Значит, буду в одиннадцать. И только попробуй мне не открыть!

– Клянусь сидеть под дверью и ждать твоего прихода, – Стоун выдавила улыбку и вдохнула, смирившись с безвозвратно утерянным сном. – А сейчас я иду спать. На меня напали, помнишь? Мне нужен отдых.

– Черт, а ведь и правда уже поздно, – кудряшка охнула и, судя по звонкому шлепку, нещадно стукнула себе по лбу. – Я дуреха, прости меня. Целую, отбой.

– Отбой-отбой. До завтра, – Элизабет аккуратно отложила трубку и огляделась в темноте.

Дожидаться