Со смертью нас разделяют слезы - Ао Морита

– Мне кажется, это лучшее кино, которое я видела за год. Жалко, Момоки-тян с нами нет, – вздохнула Хосино, отпив глоток холодного чая.

Я согласился и пригубил свой матча-латте. По языку разлилась приятная горчинка.

– Точно! Надо записать, пока не забыла! – пробормотала подруга, доставая из сумочки и раскладывая на столе блокнот.

Рядом с названием фильма она начеркала пару картинок и быстро обрисовала эмоции. Я же при виде «Тетради слез» невольно вспомнил скрытую от посторонних ее другую часть. Тем не менее в эту самую минуту я не видел ни малейшего признака того, что подруга хочет свести счеты с жизнью.

Вдруг мне в голову пришла идея. Я открыл приложение камеры и щелкнул пишущую подругу.

– Мм? Ты что-то сфоткал?

– Да, свой латте. Загружу к себе на страничку.

– Ты же его уже почти допил! – удивилась девушка, но вскоре снова сосредоточилась на «Тетради».

Я же, убедившись, что фотография не смазалась, чуть ли не впервые за год открыл твиттер. Удивительно, как меня из аккаунта до сих пор не выкинуло! Я быстро перешел в один конкретный профиль.

Несколько лет назад в Сети прославился человек под ником Зензенманн: он умел предсказывать смерть. Его имя на немецком означает «Мрачный Жнец», и, по слухам, тот, кто скрывался под аккаунтом, безошибочно определял дату гибели человека в пределах девяноста девяти дней.

Достаточно отправить Жнецу в личку фотографию, на которой видна голова человека. Он отвечал только тем, над кем увидел цифры. Я раньше уже присылал ему пару своих фоток, но ответа ни разу не удостоился.

До годовщины смерти Юдзуны оставалось не так много времени. И если Хосино в этот день умрет, Зензенманн ответит. Я приложил к сообщению свежую фотографию и отправил его.

– Все, готово! – воскликнула Хосино, и я тут же поднял голову.

Она дописала впечатления о фильме и спрятала блокнот. Я же поспешно погасил экран и залпом допил оставшийся напиток.

– Сэяма-кун, тебя даже сегодняшний фильм не довел до слез. Беда! – вздохнула подруга, мелкими глоточками попивая холодный чай.

– Тебе-то какая разница?

– Никакой, но я решила во что бы то ни стало добиться своего!

– Сомневаюсь, что у тебя получится.

Хосино надулась и в знак протеста отпила еще глоточек.

Я невольно рассмеялся. Хорошо бы и правда когда-нибудь расплакаться! С другой стороны, если это случится, я больше никогда не увижу Хосино. И ничем ей уже не помогу.

Тем временем подруга опомнилась и вернулась к обсуждению впечатлений от фильма. Я только поддакивал в нужных местах, но на самом деле думал о своем.

Слезы на сцене

Долгие каникулы подошли к концу, начался второй триместр. Хосино так и не притронулась к домашке вплоть до последнего дня. Ей пришлось просить помощи у Момоки, но она все равно не успела. Наш классный руководитель отчитал ее так, что у Хосино задрожали губы. Однако сразу после уроков она вцепилась в меня, не давая толком почитать.

– Сэяма-кун, ты будешь участвовать в постановке? – стала допытываться она, оправдываясь, что перед отработками ей надо перевести дух.

Только что мы на классном часе обсудили, что хотим поставить на осеннем фестивале спектакль. Выбрали «Ромео и Джульетту». Лично я голосовал против, потому что считал, что можно придумать что-нибудь посовременнее и поувлекательнее, но против большинства не попрешь. Впрочем, эта пьеса хотя бы реалистичнее «Гарри Поттера», который проиграл с минимальным отрывом.

Идею со спектаклем вообще протащил Такахаси из драмкружка. Дело в том, что они в этом году недобрали новичков и не смогли организовать собственное фестивальное выступление, вот Такахаси и подключил класс. Многие протестовали, но, поскольку достойной альтернативы никто не предложил, пришлось согласиться на спектакль.

– Ну-у-у, играть я не люблю, так что буду помогать либо со звуком, либо со светом. Или декорации строить. А ты?

– Играть не хочу, думала подключиться к костюмерам или тоже с декорациями помогать.

– Идешь по простому пути!

Ромео играл, конечно же, Такахаси, как член драмкружка, но остальные роли, как ни странно, пока не распределили. А я, если честно, даже толком не знал, о чем пьеса. Только слышал, что это трагедия.

– Слушай, а ты знаешь сюжет? – вдруг спросил я.

Хосино в задумчивости поглядела в потолок:

– Ну если вкратце, то парень и девушка из враждующих семей влюбились друг в друга и хотели пожениться, но, поскольку семьи сделать это им бы не позволили, они надумали сбежать. А в конце оба по недоразумению погибли.

– А… А?.. Погоди, в смысле – по недоразумению?

Вроде все ясно, но последняя часть сбила меня с толку. Что там такое случилось, что они оба случайно умерли?

– Насколько я помню, Джульетта выпила особое снадобье, из-за которого все подумали, что она испустила дух. Это было частью плана побега, но Ромео вовремя не рассказали подробности, и он решил, будто Джульетта правда умерла, так что он выпил яду и покончил с собой.

Я неосознанно напрягся, услышав эти страшные слова из ее уст. Хосино говорила совершенно спокойно и абстрактно, будто ее саму подобная трагедия не касалась, и я даже усомнился, не ослышался ли.

Хосино, похоже, не заметила, как я вздрогнул, и равнодушно продолжила:

– А когда действие снадобья прошло и Джульетта пришла в себя, она обнаружила мертвого Ромео, пришла в отчаяние и тоже наложила на себя руки: закололась его кинжалом. Вскоре семьи обнаружили их, поняли, что произошло, раскаялись и помирились. Очень грустная история.

Второй раз она произнесла слова, которые выбили меня из колеи. Сюжет у меня в голове не уложился, но я понял, что там все плохо.

– Я, наверное, расплачусь на постановке. Не люблю трагические финалы.

– Да?

Мне вспомнилось, о чем предупреждала Момока: чтобы я ограждал Хосино от такого рода концовок. Но постановку мы выбрали по решению большинства, и уже поздно что-то менять. Пока что Хосино казалась спокойной, зато я распереживался, что пьеса может подтолкнуть ее к какому-нибудь нехорошему решению.

– Надеюсь, Момока-тян выберется на фестиваль! – воодушевленно воскликнула Хосино.

– А-ага. И я.

Врачи делали неутешительные прогнозы, и все шло к тому, что сэмпаю придется пропустить учебный год целиком. Она упоминала, что собирается остаться в двенадцатом классе на второй год. Когда мы об этом говорили, Хосино принялась мечтать, как было бы хорошо, окажись мы втроем в одной параллели, а мы с Момокой тайком обрадовались, что она вообще заговорила о будущем.

В общем, после разговора о фестивале подруга все же дописала домашнее задание и мы вместе вышли из школы, поскольку она позвала меня с собой куда-то прогуляться.

– Ну что, Сэяма-кун, садись впереди! – Хосино, отстегнув велосипед и забросив в корзину сумку, наклонила его ко мне.

– Погоди, мы поедем на одном велике? – Я покорно взял руль, и подруга грациозно уселась на задний багажник.

– Так долго же пешком!

Время близилось к пяти, а в сентябре темнеет уже в шесть.

– Неужели нам так далеко?

– Если на велосипеде, то меньше тридцати минут! А пешком больше часа.

Да, при таком раскладе отказываться от совместной поездки глупо. Мы тронулись в путь.

– Романтика юности! – вдруг заметила Хосино, робко обхватывая меня сзади.

Вместо ответа я приналег на педали.

Но про себя с ее словами согласился. Парень и девушка рассекают по городу на одном велосипеде, летят навстречу ветру. Просто кадр из кинофильма.

Реальность, впрочем, оказалась не так романтична. Я все детство просидел в четырех стенах, и мне едва хватало силенок крутить неподатливые от двойной нагрузки педали. Если совсем честно, то и реплику Хосино я оставил без комментария, потому что мне на него банально не хватило дыхалки. Я и так еле справлялся с управлением и лишь чудом не терял равновесия.

Я мгновенно пропотел и тут же отбил себе пятую точку. Ни за что на свете я не хотел, чтобы Хосино увидела, как у меня на напряженном лице гуляют желваки. Удивительно тяжелый труд! Только мысленные проклятья в адрес всех этих сцен с велосипедами в романтических мелодрамах помогали мне двигаться дальше.

– На светофоре направо, – вдруг велела Хосино, и я судорожно дернул руль.

Пассажирка то качалась на багажнике, нарушая хлипкое равновесие, то смешливо хлопала меня по спине и вообще явно веселилась. Но и я не остался в долгу: под конец тоже рассмеялся, когда выбрал дорожку с приличным спуском.

Хосино только захихикала еще пуще и снова хлопнула меня по спине.

– Остановите, пожалуйста! – попросила она, как будто обращалась