Со смертью нас разделяют слезы - Ао Морита

Несколько секунд она не реагировала, но затем улыбнулась:

– Ага, давай. Куда для начала?

Вчера всем раздали брошюры с программой мероприятий. Вот этой-то картой мы и вооружились, покидая класс. Сперва решили навестить Момоку.

– Интересно, она приехала уже? Если я правильно запомнила, их класс организует кафе с кошечками-горничными.

– Думаешь, Момока-сэмпай тоже кошачьи ушки надела?

– А ты бы хотел, чтоб надела?

– Глянул бы одним глазком.

– И я.

Мы заглянули к двенадцатиклассникам и увидели, как между столиками снуют, собирая и разнося заказы, горничные с кошачьими ушками.

– О, Момока-тян!

Первой сэмпая заметила Хосино и замахала ей рукой.

В горничную та не переоделась, но ушки все-таки нацепила.

– Ой! Простите, у нас пока все занято. Подождете?

– Да не, мы просто на тебя хотели взглянуть! Ты как вообще?

– Полный порядок! – улыбнулась Момока.

Одноклассники ее берегли и усадили без дела сидеть в сторонке, чтобы не перенапрягала силы, хотя она и заверяла, что прекрасно себя чувствует.

– Пригляди за Судзуной, ладно? – шепнула она мне, когда мы собрались уходить.

– Хорошо, – ответил я, хотя уже сбился со счета, в который раз она меня об этом просит.

Мы по очереди осмотрели и все остальные кафе, которые на один день открыли ученики. Заглянули в комнату страха, съели по банану в шоколаде. Потом перебрались в спортзал, посмотрели танцевальный номер и супергеройское шоу, которые подготовили старшие.

– После фестиваля обязательно вернемся в привычный режим заседаний. Я нашел фильм, который хочу тебе показать.

– Угу… Надо.

– А когда сэмпая выпишут, сходим все втроем на «Слезный вечер». Или, скажем, на Рождество…[12] Ты-то сто процентов одна празднуешь? А мы бы могли организовать вечеринку на троих.

– Угу… Весело, наверное.

– В следующем году придется готовиться к вступительным экзаменам, но я предлагаю до последнего не забрасывать кружок. Надеюсь, мы нормально выпустимся.

– Угу…

Разговор иссяк, и между нами повисла обычно столь редкая тишина. Третья из моих вчерашних задумок – как можно больше закинуть удочек на будущее, притом рисовать его в самых радужных красках, чтобы Хосино воодушевилась. Надеялся, что подарю ей надежду. Я не знал, насколько это вообще эффективно, но решил, что уж точно лучше, чем сидеть сложа руки. Однако, судя по блеклой реакции, план «Позитивное мышление» тоже провалился.

Потом к нам присоединилась Момока, мы выбрались во двор и поели там якисобу[13]. Сегодня я впервые встретил сэмпая за пределами больничных стен и с трудом узнавал ее в повседневной одежде.

– Осталось полчаса до спектакля. Вам не пора? – спросила Момока, сверившись с брошюрой и часами после якисобы.

Мы играли в первый день фестиваля с половины второго.

– Пожалуй, пора. Идем, Сэяма-кун?

– Да.

– Я после спектакля сразу обратно в палату. Удачи вам!

– Угу. Спасибо, Момока-тян.

Мы вернулись в спортзал. Хосино тут же снова потускнела. Наверное, Момока тоже понимала, как уныло сейчас на душе у подруги, потому, чтобы хоть немного ее развеселить, и выпросила у докторов разрешение на такую безумную вылазку. Может быть, даже в кафе с горничными она пошла исключительно для того, чтобы показать подруге, как легко ей дается прогулка. Я-то видел, что у нее на шее уже выступила испарина. Она наверняка прилагала немало сил, чтобы казаться веселой и беззаботной.

– Кажется, Момоке-тян тяжеловато… Переживаю за нее, – заметила Хосино, оглядываясь украдкой.

Значит, я не один заподозрил неладное… Хотя они же так давно знакомы – конечно, Хосино знала Момоку как облупленную.

– Я думаю, с ней все хорошо. Разве стала бы она помогать ребятам в кафе, если бы плохо себя чувствовала?

– Это да. Она такая веселая там была. Наверное, ты прав, – улыбнулась Хосино, но чувствовалось, что она себя успокаивает.

Мне только и оставалось, что заверить ее:

– Говорю тебе, с ней все нормально.

Одноклассники уже собрались в зале в круг, обнимая друг друга. Мы поспешили к ним.

– Зададим жару! Да-а-а! – воодушевил всех наш Ромео-Такахаси.

– Ох, что-то я волнуюсь, – пожаловалась Хосино, когда мы заняли свои места у сцены.

О том, что у меня нервы и вовсе напряжены до предела, я ей сказать не смел. Сейчас мне предстояло воплотить в жизнь четвертую из вчерашних задумок.

Закончилось выступление старшеклассников. С подмостков убрали микрофонные стойки, и пришло время показывать «Ромео и Джульетту». Вот закончилось вступление повествователя, свет погас, и мы с Хосино проворно установили по местам «траву», в которой спрятались и сами. Софиты высветили Ромео. Я украдкой заглянул в зрительный зал, но среди толпы Момоку не нашел.

История шла своим чередом, и вот наступила кульминация. Мы с Хосино следили за развитием трагедии из-за дерева и могильного камня соответственно.

Ромео нашел бездыханную Джульетту на кладбище и в отчаянии заломил руки:

– Джульетта, почему же ты умерла?..

Хосино за надгробием низко повесила голову и не шевелилась.

«Пожалуйста, не показывай ей истории с плохим концом. Так ей станет только хуже», – вновь прозвучало в моей голове предупреждение Момоки. Как я могу оградить Хосино от страшного шага? Я долго думал, и, похоже, вариант только один…

Я неожиданно обернулся к Хосино, и мои глаза встретились с ее, зареванными. Она тут же поспешила отвести взгляд.

Последний, четвертый план казался мне таким отчаянным, что я даже не надеялся, будто мне хватит сил его воплотить. Но тело пришло в движение прежде, чем голова успела обдумать все до конца.

– Джульетта, я не оставлю тебя! Вот яд, и я уже иду к тебе!

– Ромео, стой! Взгляни повнимательнее – Джульетта не умерла! – воскликнул я первое, что пришло в голову, прямо в школьной форме выскакивая из-за «дерева» и перехватывая руку с ядом.

Картон, лишившись опоры, рухнул за моей спиной.

Ромео-Такахаси посмотрел на меня ошалевшими глазами.

– Че? – несколько секунд спустя выдавил из себя он, но так тихо, что, кроме меня, никто не услышал.

По залу разнесся ропот.

– Джульетта только выпила снадобье, чтобы притвориться мертвой, но уже скоро очнется. Не торопись!

Я указал на девочку, которая играла Джульетту. Та поглядывала на нас из-под прикрытых век, пытаясь понять, что происходит и что ей дальше делать. Этим я и воспользовался:

– Вот, сам смотри! Глаза ее открыты! Ожила!

Джульетта тут же снова обмякла и притворилась мертвой.

– Ты издеваешься? Этого не было в сценарии, – вполголоса зашипел Ромео-Такахаси.

Но отступать было уже поздно.

– Что ты уперся? Не умерла Джульетта, говорю. И вообще, у тебя в пузырьке не яд, а водопроводная вода, при всем желании не отравишься, – развил я тему бутылочки, за которую мы все еще боролись.

Из зрительного зала постепенно стали раздаваться смешки, а мы тянули злополучный «яд» каждый на себя.

Тем временем Джульетта, видимо, решила, что надо приспосабливаться к неподконтрольным обстоятельствам, и сладко потянулась:

– А-а-ах, как замечательно я поспала!

Зрители пришли в восторг.

– Видишь? Проснулась твоя Джульетта. Все, дальше сами, – объявил я, поправил поваленное дерево и снова за ним спрятался.

Сообразительность Джульетты меня спасла.

– Эм… А? Джульетта, так ты пришла в себя? У-ура!

– О, м-мой Ромео!

Распрощавшись с текстом пьесы, они отдались на волю импровизации и обнялись. Наш оператор по свету сообразил, что пора закругляться, и погасил прожектор, и пьеса неожиданно для всех закончилась хеппи-эндом. Зал гоготал и рукоплескал.

Хосино за могильной плитой заулыбалась и смахнула слезы.

⁂

– В финале я прямо покатилась со смеху. Лихо ты выскочил, Сэяма-кун!

После того как программа второго дня фестиваля подошла к концу, мы с Хосино приехали в гости к Момоке поболтать. Такахаси после спектакля схватил меня за грудки и чуть всю душу не вытряс, но остальным ребятам все понравилось, и они за меня вступились.

В коридоре мне вслед то и дело кричали: «Офигенно!» – и спрашивали, было ли это по сценарию, но я кое-как отвертелся от всех вопросов и сбежал.

– Я тоже так удивилась! Что на тебя внезапно нашло? Как вспомню – так опять хохотать начинаю. «Ромео, стой!» – передразнила меня Хосино, выскакивая на воображаемую сцену.

Лично я своим подвигом был горд.

– Просто подумал: какая скука, если все по классике. И вообще, фестиваль всего раз в году! Мне захотелось покрасоваться, – тут же нашелся я.

Думал, Хосино тут же отмахнется: мол, это совершенно не в моем духе, но вместо этого она посетовала:

– Жалко, я ничего не отколола! Ну, отойду на минутку.

Когда она упорхнула, Момока захихикала:

– Застал меня врасплох! Кто ж мог подумать, что ты ради