Хрустальная ложь - М. Эль

— Я никому ничего не должна! — Она ударила кулаком по плитке, боль от удара была почти приятной.

— Мы боялись за тебя.

— Мама… — голос Лилит сорвался на шёпот, полный изнеможения. — Я устала. Очень устала. Я три года жила спокойно. У меня была жизнь. Была работа. Был…

Она сжала зубы, останавливая себя. Едва не сказала: "был Виктор".

— У меня всё было хорошо, пока вы не нашли меня. Пока я не узнала, КТО был моим “женихом”, которого вы послали…

На другом конце — глубокий, дрожащий вдох.

— Виктор… — тихо сказала Эмилия. — Он не хотел тебя. Ни в каком собственническом смысле. Он просто согласился помочь. Четыре года назад. Мы попросили его разыграть фиктивную помолвку, так как он был хорош собой, и мы знакомы с его семьей. Это был… воспитательный ход.

Мир вокруг Лилит качнулся. Слова Эмилии, словно молот, обрушились на неё, разрушая всю тщательно выстроенную картину мира. Вся её борьба, весь её гнев — всё это было построено на лжи.

— Ты врёшь. — Её голос был пуст.

— Нет. Он никогда… он не планировал тебя “забрать”. Он просто… помогал. По нашей просьбе. Но ты сбежала в тот же вечер.

Лилит закрыла лицо руками.

Слишком больно.

Слишком много.

Вся её ярость, вся её боль, всё, что она чувствовала, было ничем.

— Значит…

Она выдохнула горько.

— Значит всё это время…

— Мы никогда не хотели забрать у тебя свободу, — Эмилия плакала. — Прости меня. Пожалуйста… вернись домой. Мы скучаем. Мы все, очень скучаем…

Лилит вскинула голову, её взгляд был опустошённым, но в нём уже разгорался новый, холодный огонь.

— Отзови. Алана. Сейчас.

Голос стал ледяным, почти смертельно спокойным.

— Или я вернусь. Но не так, как вы хотите.

Эмилия замолчала.

— В каком смысле…? — в её голосе прозвучал нескрываемый страх.

Лилит поднялась на ноги. Волосы растрёпанные, глаза красные, руки дрожат — но голос был железный.

— Если ваши люди не уйдут с моей дороги — я вернусь в Италию.

Она медленно выдохнула, словно смакуя каждое слово:

— И заберу пост.

— Валерия… — Эмилия начала, но Лилит не дала ей закончить.

— Я стану главой клана, по праву. Ты же знаешь, что солдаты слушают меня лучше, чем Алана. И ты знаешь, что я не дрогну. Я стану самым жестоким Доном, которого видел центральный регион.

Девушка улыбнулась хищно, и эта улыбка была ужасающей.

— Поверь, мама, мне хватит сил. И у меня есть люди в столице даже сейчас.

— Валерия, прекрати… ты не понимаешь, что говоришь…

— Я прекрасно понимаю, — отрезала она. — Отзови Алана. И уберите всех. ВСЕХ. Кто следует за мной. Иначе, я обещаю. Вы пожалеете.

Щелчок.

Разговор оборвался.

Лилит смотрела на тёмный экран.

А потом швырнула телефон в стену так сильно, что он разлетелся на части, осколки пластика разлетелись по ванной.

Её плечи опустились.

После звонка Эмилия ещё долго сидела на полу своего кабинета, прижав руки к лицу, будто пытаясь сдержать подступающие рыдания. На паркете лежала включённая лампа — упавшая, перекошенная, создающая странную тревожную тень в углу. Она плакала тихо, почти неслышно, только едва заметные подрагивания плеч выдавали её состояние.

Так, как плачет человек, который понимает — он сам разрушил то, что пытался защитить.

Киллиан вошёл без стука. Он знал. Он всегда знает, когда его жена плачет — дом будто меняет воздух, становится плотнее, пропитанный горем.

— Она звонила? — спросил он мягко, опускаясь на колени рядом с ней. Его голос, обычно такой властный, сейчас был полон непривычной нежности.

Эмилия кивнула, закрыв лицо руками сильнее, словно прячась от мира.

— Она сказала…

Голос дрожал, с трудом прорываясь сквозь слёзы. — Что, если мы не уберём Алана… она вернётся. И заберёт власть.

Киллиан сел рядом на пол, обнял её. Его огромные руки, способные сокрушить кого угодно, дрожали, обнимая её.

Он редко боялся. Почти никогда. Его боялись все, но он сам почти не ведал страха.

Но сейчас он прошептал, и в его голосе прозвучало нечто, что было очень похоже на страх:

— Если Валерия решит взять власть — она возьмёт.

Он провёл рукой по её волосам, пытаясь успокоить, но чувствуя, как его собственные нервы натянуты до предела. — И она не дрогнет. Ты знаешь.

Эмилия кивнула, сжимая кулаки.

— Я знаю. Она никогда не была слабой… Она наша дочь. И в ней и ты, и я. И наши родители.

Киллиан закрыл глаза, его лицо исказилось от сожаления. — Мы… сами её довели. Сами заставили сбежать. Сами сделали её такой.

Эмилия всхлипнула:

— Вдруг она правда станет жестокой? Жёсткой? Такой, какой себя описывает? Станет монстром?

— Нет. — Киллиан покачал головой, прижимая её к себе. — Она не станет монстром.

Он поцеловал жену в висок, его губы дрожали. — Но, если понадобится — сыграет его лучше любого из нас.

Эмилия закрыла глаза, новые слёзы катились по щекам. — Лиан… она ненавидит нас?

Он вздохнул тяжело, его грудь сдавило.

— Нет.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что, если бы ненавидела — уже вернулась бы. — Киллиан сжал её руку. — Она кричала от боли. Не от злости.

Эмилия снова расплакалась, её рыдания были сильнее.

— Я хочу вернуть нашу девочку.

— Мы сможем.

Он притянул её ближе, уткнувшись лицом в её волосы.

— Но сначала — надо отозвать Алана. Береженого Бог бережет.

Странно слышать эту пословицу из уст Андрес, которые никогда в него не верили, всегда полагаясь на собственную силу и безжалостность.

…

Алан Андрес стоял в заброшенном ангаре, где временно разместил своих людей. Перед ним, на металлическом столе, была расстелена карта США, накрытая метками, маршрутами, фотографиями, сделанными камерами наблюдения. Ни одного следа. Ни одного свежего следа Валерии. Он уже сорвал голос на командиров, требуя невозможного. Он уже разбил телефон о стену в приступе бессильной ярости. И наконец, когда он собирался вывести людей на новую трассу поиска, зазвонил защищённый канал связи.

Голос в трубке был стальным, лишённым эмоций, но знакомым — голос консильери клана. — Господин. Сворачивайтесь. Приказ.

Алан замер. В его жилах застыла кровь.

— Чей приказ? — холодно спросил он, его глаза сузились.

— Обоих глав.

— Что? — Алан не мог поверить своим ушам.

— Возвращайтесь в Рим. Сейчас же.

Алан сжал трубку так сильно, что хрустели пальцы.

— Я почти нашёл её! — Он уже кричал, его голос эхом разносился по ангару. — Она была здесь! Я найду сестру и привезу её домой!

— Алан… — голос консильери оставался неизменно спокойным.

— Не смейте меня останавливать! — Он