Алтарь для Спящего бога - Аня Викторовна Кузнецова

– Ми-миледи? – он сглотнул и неловко поклонился.

Гленна поднялась со своего места и поклонилась в ответ, гадая, кто же перед ней.

– Я Кеке. З-занимаюсь бумагами, – южанин покраснел и потупил взгляд. – Альгар… То есть ми-милорд, он… п-попросил поп-п-присутствовать…

– С каких пор ты заикаешься? – появился за его плечом герцог, но не дожидаясь ответа, продолжил. – Давайте начнём.

Камень холодил пальцы. Почти чёрный, с мелкими светлыми вкраплениями. Руки свело судорогой, когда Кеке вылил в глубокую миску воду. Гленна решительно опустила туда ладони.

– Вы знаете слова? – Спросил южанин.

Это простая клятва – не на крови. Нарушь её и твои руки превратятся в камень. Гленна кивнула и прикрыла глаза.

– При свете дня и во тьме ночной, в мире или войне клянусь, что буду и впредь хранить верность господину моему, никогда не причинять ему вреда и буду относиться к нему с почтением, добросовестно и без обмана. И если у вашего очага найдётся место для меня, а на столе хлеб и вино, то вот вам моя верность. Если я нарушу свою клятву, то пусть Боги покарают меня, а руки мои обратятся в камень.

Камень нагрелся, но клятва ещё не была завершена. Герцог опустил руку в воду и положил её на пальцы Гленны.

– У моего очага всегда будет место для тебя. За моим столом тебе найдётся хлеб и вино. При свете дня и во тьме ночной, в мире или войне ты всегда найдёшь у меня защиту. Твой род от тебя и до последнего потомка. Мой род – от меня и до последнего потомка. Если я нарушу свою клятву, то пусть Боги покарают меня, а руки мои обратятся в камень. Да будет так.

– Да будет так.

Камешек перевязали верёвочной сеточкой, и Гленна повесила его на шею. Теперь она до конца жизни будет нести эту ношу. Ох, Кайя, разве можно было быть настолько недальновидным?

Герцог сел за стол и подпёр щёку ладонью. Его острый взгляд, казалось, проникал под кожу. Гленна сцепила руки и опустила голову.

– С этим покончено. Теперь, что же мне делать с вами?

– Что прикажете, ваше сиятельство.

– Чем прежде вы ведали в замке? – спросил Альгар, не отрывая взгляда.

– Отвечала за женскую работу, подбирала служанок, следила за их поведением, – ответила она сдержанно, сцепив руки в замке пальцев.

– Разве не в том же состоит дело мистера Фрима?

– Он ведает лишь мужскую половину, – Гленна набралась храбрости и спросила: – Позвольте сказать, – Альгар чуть кивнул, и она продолжила, взгляд её был прям и голос оставался ровен: – Такое разделение полезно для порядка и уменьшает случаи… неправильного поведения среди слуг. По той же причине этаж для слуг разделён на мужскую и женскую половины.

Альгар прищурился:

– Вы хотите сказать, что мистер Фрим пользуется своим положением?

– Не он, но другие могут. В таком большом замке следует блюсти порядок.

– Тогда решено. Найдите, Фрима – и всё уладьте.

Герцог подорвался со своего места и быстро направился к выходу. За ним тенью скользнул Кеке. Но в последний момент он обернулся.

– Леди Гленна, я думаю, будет правильным, если вы займёте свои покои.

– Боюсь, это невозможно. Южная башня разрушена, – Гленна подняла взгляд, стараясь разглядеть на лице герцога хоть единую эмоцию.

Знает ли он? Разве некому было рассказать о её прошлом? Видимо, нет.

– Тогда Кеке, подбери что-нибудь. В этом замке много пустых покоев. Ах и ещё одно. Кажется, мистер Фрим мог ненароком прихватить вашу одежду, когда решил устроить представление «добыча победителя». Пусть он всё вернёт на место. Кроме золота и серебра – боюсь, эти вещи нам сейчас нужны. Впрочем, если среди них есть нечто вам памятное, то скажите мне лично.

– Что вы имеете в виду?

Оглушённая столькими новостями, Гленна едва понимала суть слов. Альгар понимающе улыбнулся, чем окончательно смутил её.

– Кольцо матери, шкатулка бабки, свадебная рубашка прабабки ― всё это память. От одной такой вещицы убытка мало, но вам будет память, ― поклонился и вышел, оставив Гленну в растерянности.

Осторожно она опустилась в старое кресло деда. Привыкшая скрывать свои чувства, она вдруг разрыдалась. От облегчения и от осознания, что всё закончено.

В отличие от герцога, мистер Фрим прекрасно знал, кто такая леди Гленна и как та опозорила свой род. Особой любви к ней он не питал, но и злобы – а была ли? – не выказывал. Быть может, не решился идти против воли господина. Да и «женская работа» управляющему вряд ли была по нраву. Так и вышло, что жизнь сестры мятежного герцога вскоре вернулась к привычному распорядку.

При передаче дел мистер Фрим упомянул деликатную проблему, к которой леди не знала, как поступить: новая служанка Марта приглянулась герцогу, и на её скверное отношение к работе следует закрыть глаза. Девушка и вправду оказалась прехорошенькой, удивительно, что она до сих пор обитает на этаже для слуг. С другой стороны, леди никогда не стала бы упрекать ни саму девушку, ни тем более герцога. Потому на все оплошности служанки она также закрыла глаза. Гленна давно уяснила: такова женская доля – подчинятся и надеяться, что Боги будут милостивы.

Глава 6. Леди Кальдерон

Сватовство, похоже, было придумано людьми как особая форма изощрённой пытки. Альгар, за долгие годы скитаний лишь однажды задумавшийся о браке – и то по недоразумению, – пребывал в тихом ужасе и старался как можно реже показываться в замке. Когда же стало ясно, что там его не дождаться, родители юных леди избрали иную тактику: дочери вдруг стали попадаться на улицах города – будто случайно, в самых неподходящих местах. И если совсем юные девицы скромно опускали взгляд или лепетали что-то себе под нос, то их старшие «сёстры» знали, как себя подать. Их Альгар обходил куда осторожнее. Если уж ему нужно было найти себе женщину, он выбрал бы кого-то попроще.

За безумием последних дней он совсем забыл про Марту. Её следовало отправить к Анике, но каждый раз словно забывал отдать приказ. В ней было что-то притягивающее. Родственное. Знакомое. Но они прежде никогда не встречались. Альгар был в этом уверен.

Убиралась она никуда не годно. И чашница из неё вышла недотёпистая. Как-то за ужином она расплескала вино прямо на скатерть, чем вызвала возмущённый взгляд мистера Фрима. Альгар всё это видел – и не удостоил ни словом, ни взглядом. Ему не было дела, как она метёт