Алтарь для Спящего бога - Аня Викторовна Кузнецова

Эта неестественная привязанность не пропала ни через день, ни через месяц. Может быть, он действительно сходит с ума?

.

Задумавшись, Эрия самым позорным образом пролила вино. Она уже представила, что её погонят прочь, но не только мистер Фрим промолчал, но и сам герцог не обратил на это внимание. А после Эрию даже не наказали! Если бы кто в доме отца пролил вино на скатерть, его бы давно высекли и отправили в деревню!

Как-то вечером перед сном Эрия поделилась своими сомнениями с Фионой. Девушка какое-то время кусала губы, мялась, но всё же ответила краснея:

– Ну так ты его сиятельству приглянулась. Вот и терпят.

Эрия, не чувствуя под собой пола, опустилась на кровать.

– И чего он хочет?

– Чего и все, ― бровки Фиона сочувственно приподнялись. ― Да ты не переживай. Чай герцог, наш не людоед.

– Не людоед? Да он… он…!

– Что он? Вот представь: пригласить тебя герцог к себе…

– Даже представлять не хочу!

– А ты представь: пригласит, а ты так прямо и скажи, что девушка порядочная и собираешься дать обет целомудрия, по примеру святой Марлаты.

– Какой Марлаты?

Фиона закатила глаза.

– Непорочной девы, что ушла к жрицам, не сумев выдержать притязаний мужа на её добродетель.

– А он прямо так и проникнется.

– Может, и проникнется. За герцогом нашим насилия я не замечала. К тому же его теперь женить хотят, а он бегает от этих невест, словно от хвори какой.

– А ты откуда знаешь?

Фиона зарделась и шёпотом, словно рассказывает какую-то сокровенную тайну, ответила:

– Мне Кеке рассказал: не хочет герцог жениться. Так что… А даже если и предложит, что плохого? Ну там будешь в шелках ходить и…

– Я не хочу… Я… не буду! ― разгорячилась Эрия.

– Ну и не хоти и не будь, ― фыркнула Фиона и отвернулась к стене.

Эрия никогда не была благословлена терпением, что стало испытанием для её измученной души. Она собрала волю в кулак и притаилась, выжидала, как охотник добычу. Дочь славного и старого рода Кальдерон ― потомок всадников Простора, обладала порывистостью как суждений, так и поступков. В ней смешались горячая кровь южного побережья и равнинных дикарей. Но она прекрасно понимала: не получится одолеть герцога ― мужчину, рыцаря и воина ― в открытом бою.

Эрия сумела выкрасть из комнаты герцога тонкий, острый кинжал и теперь всегда держала его при себе. Она даже рассмеялась, разглядывая зеркальный холод лезвия. Умереть от собственного кинжала ― красивая выйдет месть. Оставалось только выгадать момент. Но то герцог отсутствовал, то в коридорах было слишком много людей, то Фиона мучилась бессонницей, не позволяя выйти из комнаты ночью ― всякий раз приходилось отступать и вновь ждать.

Интерес герцога вызвал одновременно и отвращение и показал ещё одну возможность приблизиться к нему. Её девичество было предназначено лишь для мужа, как драгоценный дар, как порука её чистоте и чистоте их детей, как вскинутое знамя древнего рода воинов. Но Эрия почти смирилась с тем, чтобы принести этот дар на алтарь возмездия. Чего стоит пара капель её крови против справедливости? Всё чаще она ловила не себе горячий взгляд герцога. Всё чаще, находясь к нему близко, она ощущала его внимание. И настанет день, когда он сделает последний шаг, а там… она взойдёт вслед за своей семьёй.

Перед самым рассветом Эрия отправилась в храм, дабы принести на алтарь богов подношения и получить их молчаливое благословение. Она подумывала об исповеди, но тут же отбросила эту мысль ― нельзя. Донесут. В храме Ларека в этот ранний час никого ещё не было. Небольшие статуи богов располагались по трём сторонам и, не мешкая, девушка обратилась к Сессилю.

– Ты справедливый судья, ― проговорила она. ― Ты знаешь, что я хочу лишь справедливости. Не для себя, для… ― Она запнулась, на мгновение смутившись собственного голоса. ― Пусть я стану твоим орудием, поведи мою руку и не дрогнет она, а коли после смерти ты решишь, что душа моя темна, проводи в Преисподнюю.

Эрия положила на алтарь пирожок с вишнёвым вареньем и отвернулась. Она сделала несколько неуверенных шагов в сторону Магдалины, подняла глаза на её светлый лик и, резко отвернувшись, вышла из храма.

Замок медленно просыпался: кухонные и чёрные слуги только встали и как сонные мухи разбрелись по замку. Эрия проскользнула в комнату, где Фиона ещё нежилась в постели, скинула плащ, повязала косынку и передник и поднялась по чёрной лестнице на второй этаж. Однако в коридоре, где располагались гостевые комнаты, стояли двое ― лорд Эндерс и его дочь Даниэла. Девушка выглядела растрёпанной, со следами слёз на лице. Эрия притаилась в темноте ниши в стене.

– Что значит выгнал? ― строго спросил лорд.

– Он… Он сказал, чтобы я и близко к его покою не приближалась. И дверь запер, ― Даниэлла всхлипнула и вытерла нос рукавом.

– Что ты натворила?

– Ничего! Как вы, папенька, и говорили, я плечо оголило, сказала, что… хочу… а он… Папенька, он смеялся! Сказала, мол, он что никогда не видел костлявых девичьих плечиков?

– А ты?

– А я… я в шнуровке запуталась, ― слёзы вновь полились из глаз маленькой леди. ― Папа, я не хочу! Он же… он ест на завтрак человечину!

– Не говори глупостей.

– Он безродный!

– Хватит! Он не безродный.

– Безродный! Он приблуда с Порога! Папочка, я не хочу! Я не буду! Я… я жизни себя лишу!

Лорд Эндерс вскинул руку и коротко ударил Даниэлу. Девочка, поражённая отцовской пощёчиной, прижала руку к щеке и замолчала. Эрия, которую отец никогда не бил, даже когда дочь вела себя как демон преисподней, стало жаль маленькую Даниэлу.

– А теперь, моё драгоценное дитя, послушай внимательно, ― тихо и сухо сказал лорд. ― В твоей маленькой головке слишком много глупостей. Сейчас ты пойдёшь к себе, умоешься, примешь микстуру и будешь свежа и печальна. К тебе придёт доктор. Ты дашь ему себя осмотреть, а позже, когда жрец спросит тебя, была ли ты сегодня близка с герцогом, то ответишь «да». Ты поняла?

– Но папочка! ― тихо пробормотала девушка.

Мужчина ещё раз замахнулся и ударил по второй щеке. На губе Даниэлы выступила кровь. Эрия сама вздрогнула.

– Повторяю ― ты поняла?

– Да, папочка.

– Вот и умничка, ― лорд Эндерс наклонился, холодно поцеловал дочь в лоб и