Развод. Горький яд моей мести - Милана Усманова

Я смотрела на своего отца и видела перед собой не просто пенсионера. Я видела бойца. Он не мог помочь мне с юриспруденцией, но он предлагал мне то, что мог – свой ум, свою выдержку и готовность пойти на риск.

– Спасибо, пап, – только и смогла вымолвить я.

– Это мой долг, – он положил свою тяжелую, теплую ладонь мне на плечо. – А теперь иди. Работай. И помни: ты Сокольская. Мы не строим конструкции, которые рушатся.

Мы разошлись в разные стороны.

Вернувшись на конспиративную квартиру, я чувствовала себя по-другому. Да, я все еще была в опасности. Нас больше не двое.

Я набрала Закревского.

– Лев Борисович, у нас небольшое изменение в плане. У меня появился источник в штабе врага.

Я рассказала ему о плане отца. Адвокат долго молчал.

– Виктор Петрович очень мудрый и смелый человек, – наконец, вздохнул он. – Пусть поступит так, как сказал, но, боюсь, Захаров далеко не дурак и не скажет вашему отцу что-то важное или хоть сколько-нибудь правдивое. Но так Виктор Петрович будет ощущать свою причастность к делу, хоть немного отвлечется… – адвокат помолчал немного, после чего сменил тему: – Переходим к «Джентльмену». Пора заставить этих господ нервничать.

Глава 13

Даже зная, где искать, я потратила на это почти три дня. Три дня методичного, почти безумного анализа. Я изучала не только финансы, но и жизнь. Я нашла всё: где жена Громова делает маникюр, в какую школу ходят его дети, каким рейсом они летали в отпуск в Турцию. Я нашла два старых интервью Тарасова, где он упоминал свою любовь к кубинским сигарам. Я создала на стене отдельный плакат, посвященный сигарному клубу «Джентльменъ». Я знала его меню, винную карту и имена всех официантов. Я стала экспертом по этому месту, ни разу в нем не побывав.

И я нашла то, что искала. Небольшую заметку в светской хронике двухлетней давности. Ежегодный благотворительный аукцион. И среди гостей, за одним столом, сидели и Станислав Громов с женой, и Руслан Тарасов. Это не было доказательством их преступной связи, но это было доказательством их знакомства в неформальной обстановке. Они вращались в одних кругах. Дышали одним воздухом. Этого было достаточно.

В пятницу вечером Закревский позвонил сам. В его голосе чувствовалось сдержанное возбуждение.

– Наш фрукт созрел, – сказал он без предисловий. – Сегодня днем мне позвонил один адвокат-посредник. Из тех, кто специализируется на «решении деликатных вопросов». Зовут его Борис Невзоров, скользкий тип, но в своих кругах уважаемый. Сказал, что его клиент, чьи интересы «случайно совпали» с интересами моего оппонента, хотел бы обсудить пути выхода из «общей зоны турбулентности».

– Тарасов, – выдохнула я.

– Он самый. Я сделал вид, что не понял, о ком речь. Невзоров намекнул, что его клиент обеспокоен излишним вниманием со стороны фискальных органов к его второстепенным активам. Пожар, который мы разожгли, начал его подпекать.

– Когда встреча?

– Завтра в час дня. В переговорной в отеле «Балчуг». Он придет с Невзоровым. Я тоже пойду один. Вы остаетесь здесь и ждете моего звонка. Телефон держите при себе. Если он начнет вилять, мне может понадобиться деталь из вашего досье на него, чтобы вернуть разговор в нужное русло.

Ночь перед этой встречей была самой длинной. На кону стояло все. Если Закревскому удастся его сломать, мы получим наш «мост». Если Тарасов просто пытается прощупать нас или, что хуже, устроить ловушку – мы теряем все. Я сидела у ноутбука, обновив все найденные на Тарасова и Громова файлы, готовая в любую секунду ответить на звонок Закревского и предоставить любую деталь. Час дня прошел. Два. Три. Телефон молчал. В четыре часа, когда я уже была на грани паники, раздался звонок.

– Все в порядке, – голос Закревского был уставшим, но довольным. – Переговоры были… интересными. Я у него. Пакет с «подарками» будет у вас через час. Курьер оставит у двери.

– Он согласился?

– У него не было выбора.

Позже, когда мы сидели на кухне конспиративной квартиры и разбирали принесенные курьером документы, Закревский рассказал мне подробности.

Встреча проходила в атмосфере ледяной вежливости. Тарасов, одетый в дорогой костюм, держался уверенно, пытался давить, говорил о «недоразумениях» и «ошибках». Закревский терпеливо слушал. А потом просто положил на стол распечатку той фотографии с благотворительного аукциона.

«Вас со Станиславом Громовым связывает давняя дружба?» – спросил он.

Тарасов, по словам Закревского, изменился в лице, но попытался отшутиться. Сказал, что в Москве все со всеми знакомы.

Тогда Закревский положил на стол второй лист. Это был план зала сигарного клуба «Джентльменъ».

«А в этом клубе вы тоже просто пересекаетесь? Раз в месяц, по вторникам, в приватной комнате номер четыре?» – спросил адвокат.

Именно в этот момент Тарасов понял, что мы знаем всё. Он понял, что его тайная жизнь перестала быть тайной. Закревский не угрожал. Он просто демонстрировал факты. Он показал, что мы знаем о нем больше, чем он думал. А потом он озвучил предложение.

– В обмен на то, что мы «забудем» про него, а его проблемы с налоговой испарятся так же внезапно, как и появились, он отдал мне все, что у него было на Марка, – закончил Закревский. – Он решил, что тонущий корабль Захарова для него опаснее, чем мы. Он предал своего «армейского друга» не моргнув глазом.

Это была победа. Оглушительная, полная.

На столе лежали ксерокопии банковских платежек, ясно показывающих переводы крупных сумм со счета ИП Громова на счет ООО «Фин-Стратегия». Вот он, наш мост. Рядом распечатки из защищенного мессенджера, где Тарасов и Громов в зашифрованной форме обсуждали «комиссионные», «транзит» и «благодарность для Главного». А вишенкой на торте была толстая папка с документами по другому проекту Марка: строительству торгового центра на юге Москвы. Судя по бумагам, там была использована точно такая же схема отмывания денег через того же Громова, но с другими подрядчиками. Это доказывало, что их афера была не разовой акцией, а отлаженной системой.

Я смотрела на эти бумаги, и эйфория от успеха начала смешиваться с недоумением. Я подняла глаза на Закревского, который спокойно пил чай.

– Лев Борисович, я не понимаю одного… – начала я. – Здесь же доказательства и его вины. Он отмывал деньги, он прямой соучастник. Зачем ему отдавать нам это? Зачем сажать себя в тюрьму вместе с Марком?

Закревский поставил чашку и посмотрел на меня с хитрецой, как учитель на