Развод. Горький яд моей мести - Милана Усманова

– В тюрьму вместе с Марком? В этом-то и вся суть, Елена Викторовна. Он пойдет не вместе с ним. И не в ту же самую тюрьму. И не на тот же самый срок.

Он встал и подошёл к окну.

– Представьте, что у Тарасова было два пути. Путь «А» – остаться верным Марку, который его уже наверняка мысленно списал как расходный материал. В этом случае, когда мы докажем его связь с Громовым, он получит свой полный срок как участник организованной преступной группы. Это лет десять строгого режима. Путь «Б» – предать Марка и пойти на сотрудничество с нами.

– Но он все равно преступник! – не унималась я.

– Безусловно, – кивнул адвокат. – И поэтому в нашем Уголовно-процессуальном кодексе есть прекрасная вещь – досудебное соглашение о сотрудничестве. В народе сделка со следствием. Если соучастник полностью признает вину и дает исчерпывающие показания на организатора преступления, то есть, на Марка, то суд по закону не может дать ему больше половины от максимального срока. А при хорошей работе адвоката…

Он сделал паузу, давая мне осознать его мысль.

– Я не обещал ему свободу. Я пообещал ему выбор. Он меняет свои верные десять лет строгого режима на… условный срок. Или на пару лет в колонии-поселении, откуда он выйдет по УДО через год. Для человека его склада – это просто издержки бизнеса. Он не избегает наказания, он его минимизирует, перекладывая всю тяжесть на своего босса. А моя задача была убедить его, что эту сделку ему обеспечат. И что его проблемы с налоговой, которые я же и создал, тут же испарятся.

Я молчала, глядя на бумаги уже другими глазами. Это была не просто победа. Это была грязная, циничная сделка.

– То есть… он не будет наказан по всей строгости? – тихо спросила я.

Адвокат усмехнулся:

– Закон, Елена Викторовна, – это не всегда про справедливость. Чаще всего – про целесообразность. И сейчас нам целесообразно использовать одного преступника, чтобы посадить в тюрьму другого, более крупного и опасного. Добро пожаловать в реальный мир.

Я кивнула. Эйфория прошла, оставив после себя холодную, трезвую решимость.

Глава 14

Следующие два дня мы с Закревским работали как единый механизм. Радость от полученного компромата сменилась кропотливой юридической работой. Мы систематизировали документы от Тарасова, готовили объемное ходатайство для следователя Белова, выстраивали пошаговую стратегию.

В конспиративной квартире установился особый ритм. Закревский приезжал каждое утро с термосом крепкого кофе и свежими газетами. Мы расстилали на столе документы, как хирурги готовят инструменты перед операцией. Каждый факт проверялся трижды, каждая ссылка на закон выверялась до запятой. Мы были похожи на генералов в штабе, готовящих решающее наступление.

– Видите ли, Елена Викторовна, – говорил Закревский, просматривая очередную справку, – дело не только в том, чтобы иметь доказательства. Важно уметь их правильно преподнести. Следователь – человек загруженный, у него десятки дел. Мы должны подать ему материал так, чтобы он сразу увидел всю картину целиком.

Я кивала, продолжая составлять хронологическую таблицу всех финансовых операций. Каждая дата, каждая сумма должны были встать на свое место, как детали сложного механизма. Я чувствовала, что мы близки к цели. Очень близки.

Уверенность в победе была почти абсолютной. Казалось, ничто уже не может нам помешать. У нас были показания раскаявшегося соучастника, документальные доказательства денежных потоков, и даже прямые доказательства сговора из переписки.

Но мы недооценили Ольгу.

С недавних пор я начала считать бывшего мужа главным врагом: его жадность, его эго, его жестокость были двигателем этой войны. Ольгу я воспринимала как талантливого, но ведомого исполнителя, влюбленную в уверенного в себе мужчину и ослепленную завистью.

Я ошиблась.

Марк был силой. Но Ольга была мозгом. И ее мозг работал на несколько ходов вперед.

Удар пришел внезапно, в понедельник утром. Мне позвонил Закревский. Я сразу поняла, что что-то не так. В его голосе не было обычной ироничной усталости. Только сталь.

– Елена Викторовна, только что курьер доставил мне документы. У нас новые проблемы. Большие.

– Что случилось? – спросила я, чувствуя, как ледяная рука сжимает сердце.

– Ольга нанесла ответный удар. От имени компании «Строй-Инновация» она подала против вас гражданский иск. И одновременно – заявление в полицию о возбуждении нового уголовного дела.

– Новый иск? Какой еще иск?

– О разглашении коммерческой тайны и незаконном доступе к охраняемой законом информации, – ровным голосом произнес Закревский.

Я молчала, не в силах понять смысл этих слов. Это звучало как бред.

– Они обвиняют вас в том, что вы, будучи отстраненной от дел компании и находясь под следствием, используя неустановленные методы, незаконно завладели полным цифровым архивом компании, включая внутреннюю финансовую отчетность и стратегические разработки. Согласно статье сто восемьдесят третьей Уголовного кодекса – незаконное получение сведений, составляющих коммерческую тайну. Они утверждают, что вы собирались передать эти данные конкурентам или использовать их для нанесения ущерба деловой репутации компании.

Закревский сделал паузу, давая мне осознать масштаб происходящего.

– Они требуют немедленно арестовать все ваши носители информации и облачные хранилища для проведения экспертизы. И самое неприятное: они требуют признать все доказательства, полученные из этого архива, недопустимыми согласно семьдесят пятой статье УПК.

Я опустилась на стул. Мой архив. Мое единственное оружие. Моя страховка. Они решили отнять его у меня, превратив из моего актива в главную улику против меня же.

– Но… это же абсурд! Это мой рабочий архив! Я собирала его годами! Это моя профессиональная привычка!

– Я знаю, – голос Закревского был тяжелым. – И вы знаете. Но с точки зрения закона ситуация неоднозначная. Все, что вы создавали, будучи сотрудником и совладельцем компании, формально может рассматриваться как ее служебная информация, а доступ к этой информации вы получили уже после отстранения от должности и возбуждения уголовного дела.

Он помолчал, позволяя мне переварить информацию.

– Это очень умный ход, Елена Викторовна. Грязный, циничный, но юридически изощренный. Ольга не пытается доказать, что ваши документы – подделка. Она пытается доказать, что способ их получения был незаконным. А если суд согласится с этой версией, то согласно принципам допустимости доказательств, установленным УПК, все данные из этого архива могут быть исключены из дела.

Я начала понимать весь дьявольский замысел Ольги. Она не знала наверняка, что у меня есть. Но она догадалась. И нанесла превентивный удар.

– Они хотят дискредитировать все мои доказательства…

– Именно, – подтвердил Закревский. – Это классическая тактика, если нельзя опровергнуть содержание доказательства, нужно поставить под сомнение законность его получения. В американском праве это называется доктриной «плода отравленного дерева», но и в российской правовой системе