Развод. Горький яд моей мести - Милана Усманова

– И что это значит для нас?

– Это значит, что сейчас мы не можем использовать наши главные козыри. Ни документы от Тарасова – их могут признать результатом шантажа, ни данные из вашего архива – их объявят незаконно полученными. Они пытаются создать правовую ситуацию, в которой у нас связаны руки.

Закревский протяжно выдохнул, помолчал, и продолжил:

– Ольга очень умна. Она понимает, что не может выиграть дело по существу – доказательств против них слишком много. Поэтому она переводит борьбу в процедурную плоскость. Создает юридические препятствия для использования наших доказательств. Это классическая адвокатская тактика: если факты против тебя, спорь с законом. Если закон против тебя, спорь с фактами. Если и то, и другое против тебя – кричи о нарушении процедуры.

Я молчала, глядя на документы, разложенные на столе. Еще вчера они казались мне гарантией победы. Сегодня они могли стать уликами против меня.

– Что нам делать? – прошептала я, чувствуя, как возвращается отчаяние.

– Думать, – ответил Закревский после паузы. Его голос снова стал спокойным и расчетливым. – Не паниковать. Они сделали сильный ход, но не смертельный. Во-первых, им еще нужно доказать в суде, что ваш архив действительно является коммерческой тайной. Во-вторых, им нужно доказать, что вы получили к нему доступ незаконно. А мы докажем обратное. Мы покажем, что этот архив создавался вами на протяжении многих лет как часть вашей профессиональной деятельности. Что синхронизация была настроена задолго до всех этих событий. И что никакой коммерческой тайны в ваших рабочих файлах нет, лишь ваши личные наработки и документы, к которым у вас есть законное право доступа.

– Но как мы сможем всё это доказать?

– Нам понадобится специалист, – ответил Закревский решительно. – Эксперт по компьютерным технологиям, способный восстановить историю создания вашего архива. Который докажет, что вы не «взламывали» никаких систем, а просто пользовались тем, что создали сами. И возможно, – в его тоне проскользнули хитрые ноты, – он найдет в их же системах то, что они сами предпочли бы скрыть.

Я не понимала, что адвокат имеет в виду, но чувствовала, что он уже строит планы контратаки.

– Они открыли второй фронт, – продолжил Закревский, – не имея понятия, что цифровые следы их собственных преступлений могут оказаться доступными для экспертизы. Если мы сможем доказать нашу правоту по вопросу архива, то получим законное право на полную экспертизу их компьютерных систем. А там, я уверен, найдется намного больше, чем просто переписка о вас. Готовьтесь, Елена Викторовна. Они подняли ставки.

Разговор завершился. Я сидела неподвижно и думала о том, как же мне повезло с союзником. Даже наставником.

Я ещё раз поблагодарила Всевышнего за Льва Борисовича. Где бы я была без него?

Глава 15

После иска Ольги о разглашении коммерческой тайны мы с Закревским оказались в юридическом тупике. Наш главный козырь – мой цифровой архив – грозил превратиться в главную улику против меня. Любая информация, извлеченная из него, могла быть оспорена в суде как недопустимое доказательство.

Мы сидели на кухне конспиративной квартиры, и воздух был тяжелым от напряжения. За окном моросил мелкий дождь, превращая октябрьский день в серую, унылую массу. Погода как будто отражала наше настроение.

– Она умна, ваша бывшая подруга, – сказал Закревский, изучая копию иска. – Очень умна. Посмотрите, как изящно сформулированы обвинения. Она не утверждает прямо, что документы в вашем архиве – подделка. Она ставит под сомнение ваше право ими владеть. И если ей удастся убедить суд в том, что архив получен незаконно, то неважно, что в нем лежит, хоть компромат на самого президента. Недопустимые доказательства исключаются из дела без рассмотрения по существу.

– Но это мой архив! Я собирала его годами! Это результат моей работы!

– Это вам придется доказывать в суде, – Закревский снял очки и устало потер переносицу. – А они будут тянуть этот процесс месяцами, создавая процедурные препятствия. Пока мы будем доказывать ваше право на архив, основное дело о мошенничестве может развалиться без наших ключевых доказательств.

Он встал и начал ходить по маленькой кухне.

– Понимаете, в чем их расчет? Создать правовую неопределенность. Следователь Белов не сможет использовать наши материалы, пока судебный спор не разрешится. А судебный спор может длиться полгода, год. За это время свидетели могут передумать, документы «потеряться», а общественное мнение полностью склониться в их сторону.

Закревский остановился, и посмотрел на унылую картину за окном.

– Более того, они могут использовать этот иск для дискредитации всего нашего дела. Будут утверждать, что мы действуем незаконными методами, что наши доказательства получены путем «компьютерного взлома» и «промышленного шпионажа». В глазах общественности мы из жертв превратимся в нарушителей закона.

Я сидела молча, осознавая всю глубину ловушки, в которую нас загнала Ольга. Она била не в лоб, а искала уязвимые места в нашей юридической конструкции. И нашла их.

– Но у нас есть одно преимущество, – продолжил адвокат, поворачиваясь ко мне. – Они не знают точно, что у нас есть. Они наносят превентивный удар, пытаясь обезвредить угрозу, с неизвестным для них масштабом. А значит, мы можем использовать их собственную агрессию против них.

– Как?

– Повторюсь: нам нужен специалист, – юрист решительно сам себе кивнул. – Но необычный IT-эксперт. Нам необходим человек, способный работать в серой зоне, понимающий не только технологии, но и юридические нюансы. Который сможет доказать нашу правоту формально безупречным способом. Вчера я не нашел нужную книжку с номером, поеду сегодня на дачу, может, отвёз туда. Ждите меня вечером.

Юрист коротко попрощался и уехал. Я допила кофе, не чувствуя вкуса, походила туда-сюда по практически пустой квартире, после села за документы, но никак не могла сосредоточиться, глаза сами собой закрывались, явно сказывался многодневный недосып. В итоге я сдалась и прилегла. Как уснула не заметила.

Разбудил стук в дверь, а после ключ провернулся в скважине. Я села и потерла глаза.

Закревский шагнул в прихожую и, улыбнувшись, победно вскинул руку с зажатой в ней потрепанной записной книжкой.

Я же облегчённо выдохнула.

– Нашёл! – торжественно сказал он и, заперев за собой дверь, сел на стул, набрал номер на своём кнопочном телефоне.

– Леонид? Приветствую! Это Закревский… Да, я помню, что ты просил больше не беспокоить тебя… Ситуация критическая… Ага, прости великодушно… Спасибо! В общем, мне нужен художник… Нет, не тот, что с кистью. Юморист. Цифровой художник. Тот, что с клавиатурой… Да, именно такой.

Разговор был непродолжительным, в основном состоящим из пауз и односложных ответов Закревского. Когда он повесил трубку, на его лице было выражение сдержанного удовлетворения.

– Встреча завтра, в