Хризолит и Бирюза - Мария Озера

Мороз пробирал до костей. Я сглотнула, чувствуя, как дыхание превращается в белые клубы пара, растворяющиеся в воздухе. За спиной, будто стена, высился занесённый снегом лабиринт — безмолвный, холодный, лишённый выхода.

— Что ты от меня хочешь? — мой голос звучал натянуто, словно тугая струна. Я пыталась казаться уверенной, но в нём звенела паника, готовая сорваться наружу.

Он шагнул ещё ближе. В его глазах, открывшихся из-под капюшона, горел странный огонь — смесь ярости, жгучей боли и… непостижимой обиды. Это было страшнее, чем угроза: в этих глазах я видела человека, разрываемого изнутри.

— Я хочу, чтобы ты осознала, к чему всё это ведет. Мы не можем просто разойтись, как незнакомцы, и обойти стороной то, что между нами было, — сказал он ровно, уверенно, ледяной свет его глаз пронзал меня насквозь.

Снег тихо падал вокруг, каждая снежинка шуршала на замерзлой земле, словно слушала наш разговор. Сердце моё замерло, холод пробирал до костей, а дыхание делалось прерывистым.

— Ты прав… — выдохнула я, колотя зубами и сжимая пальцы в кулаках. — Но мы не можем вернуться назад. Я не могу забыть то, что произошло. Не могу быть уверенной, что может произойти. Я… не могу быть уверенной в тебе, Иден.

Он шагнул ближе, мягко, почти бесшумно, а снег под ногами едва шуршал. Его уверенность отрезвляла, но вместе с этим пробуждала страх, смешанный с недопониманием: он был принцем вражеского королевства, и всё в нём внушало опасность.

— Давай попробуем разобраться, — сказал он тихо, ровно, не спеша. — У нас есть шанс всё изменить. Неужели ты готова просто так отказаться от того, что нас объединяло?

— Нас ничего не объединяло и не объединяет, принц Дмиден Герцверд! — почти вырвалось у меня, имя его звучало как обвинение.

От злости, накатившей на меня, я почувствовала легкое головокружение и слегка пошатнулась, он ловко поддержал меня за талию, усадив на лавочку вдоль заснеженной аллеи. Снежинки, падая на плечи и волосы, казались мягкими, но холодными иглами.

— Но сейчас, джанум, — он опустился на колени передо мной, ледяные глаза пронзали меня, — нас объединяет куда большее, чем ты думаешь.

Глава LX

— О чем ты говоришь? — казалось, мои нервы были на пределе от всего непонимания, в которое меня пытался погрузить этот человек.

Когда я пыталась сосредоточиться на его словах, они словно сливались в моем сознании в бессвязный поток, и каждый раз, когда я думала, что уловила суть, он переходил на новый уровень абстракции. Его жесты были эмоциональны, но они лишь добавляли хаоса в моем восприятии. Все это казалось игрой в одни ворота, где я была единственным игроком, теряющим понимание.

— О нашем будущем, Офелия, — сказал он, и в глазах, холодных и непроницаемых, внезапно забрезжила мягкость. — Будущем наших стран.

Я продолжала пытаться разобрать его слова, но они все еще звучали как абстракция, нависающая над нами, словно туча перед грозой. В его голосе была страсть, но в ней также чувствовалось беспокойство, которое каким-то образом передавалось и мне.

— Мы должны быть готовы, — продолжал он, его руки теперь залезли в мою муфту и сжали мои пальцы. — У нас есть шанс изменить ход истории, если мы будем действовать сообща. Но для этого нужно преодолеть собственные страхи.

Я всмотрелась в его глаза, и вдруг увидела отражение собственных сомнений. Он говорил о чем-то большем — о взаимопонимании, о необходимости объединить усилия ради общего будущего.

— Я знаю, как спасти тебя, — сидя на корточках передо мной, он серьезно вглядывался в мои глаза, как будто искал выход из этого лабиринта недоверия. — Дай мне шанс, и я приведу тебя к свету.

— Как ты можешь привести меня к свету, если все, из чего ты состоишь — это непроглядная тьма.

Иден дернулся, будто я задела что-то очень хрупкое в его душе. Его глаза потемнели, буря эмоций прокатилась по лицу — страх, гнев, растерянность. Я замерла, осознав, что сказала слишком много, слишком прямо. Между нами воцарилась тишина, в которой слышалось лишь его едва различимое дыхание, тяжелое, будто он сражался с невидимым грузом на сердце.

— Просто… просто знай, что я буду рядом, когда придет время, джанум, — его голос дрожал, и каждая нота была пропитана болью. Я ощутила, как отчаяние словно медленно растекается между нами, заполняя пространство. Мне было ясно: ему нужна не только поддержка, но и простое человеческое тепло. Но как дать его, когда сама едва держусь на собственных запасах сострадания?

Мгновение спустя он поднялся и посмотрел на меня так, что я не смогла найти ни малейшего оправдания для своих колебаний. Я инстинктивно шагнула за ним, и мир будто замер, задержав дыхание вместе с нами. В его взгляде я уловила не только раздражение на собственные слабости, но и глубокую, почти отчаянную жажду понимания, принятия.

Святой Род… Иден, что происходит в тебе?

Морозное солнце клонилось к закату, окрашивая небо мягкими розовыми и золотыми оттенками. Холодный воздух наполнялся сладковатым запахом зимнего дыхания природы, будто сама зима готовилась ко сну. Облака, уносящиеся вдаль и подсвеченные последними лучами солнца, создавали странную гармонию, столь редкую в серых днях метелей.

Мы шли по аллее, почти не касаясь друг друга плечами. Когда лабиринт предстал перед нами, его высокие живые, но спящие изгороди казались непроницаемыми, словно стены, охраняющие древние тайны. Иден на мгновение остановился, взглянув на меня. В его глазах мелькнула искорка тревоги, но я быстро подавила её, погрузившись в собственные мысли.

С первым шагом внутрь я ощутила, как мир вокруг словно стягивается. Звуки природы теряли четкость, оставляя лишь еле слышное эхо нашего дыхания.

— В Вирдумларе дни короче, чем у вас, — тихо произнёс Иден, осторожно отводя ветку, загораживавшую путь. Снег с неё осыпался мне на волосы. — Но ночью можно увидеть все созвездия… если быть в нужном месте.

Я слушала, прислушиваясь к скрипу снега под ногами и морозному аромату воздуха, который казался почти осязаемым.

— Я никогда там не была.

— Это удивительное место, — сказал он, останавливаясь и поднимая взгляд к небу, где уже начали мерцать первые звёзды. — Зимы долгие, но какие же они красивые. Каждую ночь в морозном воздухе чувствуешь, будто сам становишься частью мира.

— А лето? — спросила я, не отрывая взгляда от его профильного силуэта, почти идеального в мягком свете заката. — Наверняка там тоже прекрасно?

— О, лето в Вирдумларе — совсем другая история, — улыбнулся Иден, погружаясь в воспоминания. — Горы окутаны зелёными лесами,