Там, где тает лед - Ава Хилл

— Знаю, мама.

Я никогда не утверждала, что Коннор не милый. Его доброта и щедрость, как раз те качества, которые меня в нем пленили. Он всегда делал для людей больше, чем должен. Я видела это сама.

Он возвращается к нам вместе с моими сестрами, у всех по горячему шоколаду и выпечке. Я беру стакан из его руки, и наши пальцы слегка касаются.

Пробую напиток. В нем вкус фундука и корицы, он идеально горячий и разливает тепло по груди. Коннор смотрит, как я пью, и в его глазах — довольство. Брр. Ненавижу, что он меня так хорошо знает.

— Итак, Коннор, — говорит мама. — Ты скучаешь по хоккею? Ты ведь был звездой.

Мы идем дальше. Папа и мама за руки, Сейди держит под руку Сиенну. Все идут парами, так что рядом со мной остается только Коннор. Я засовываю свободную руку в карман пальто, чтобы случайно не коснуться его руки. Если он не собирается держать дистанцию, сделаю это сама.

— Скучаю, — говорит он. — Но по людям в Нью-Йорке скучаю еще сильнее.

Все смотрят на меня, но я не поднимаю взгляд. Не хочу думать, что он скучает именно по мне.

— У тебя в семье только ты и Марион? — спрашивает мама.

Я бросаю ей взгляд. Допрашивать его ни к чему.

— Не отвечай, — говорю я ему. Наши глаза встречаются, и я вижу, как он благодарен.

— Я не хотела лезть в личное, — говорит мама. — Скарлетт права, тебе необязательно отвечать.

Я вынимаю руку из кармана и едва касаюсь его пальцев.

— Все в порядке, — отвечает он. — Родители умерли, когда я был маленьким. Дед умер два года назад. Он и воспитал меня и моих братьев. Теперь остались только я, Марион и братья.

— А сколько у тебя братьев? — спрашивает Сиенна.

Двое. Уайатт — средний, Финн — младший. Я знаю, он мне рассказывал. Но я никогда их не встречала, только представляла по его рассказам.

— Два, — говорит Коннор. — Я самый старший.

— Быть старшим ребенком нелегко, — соглашается Сиенна. — Особенно если у тебя есть такая сестра, как Скарлетт.

— Я прелесть, — отвечаю. — И ты благодарна, что я у тебя есть.

— Ты точно прелесть, ангел, — говорит папа. — Но ты вечно дралась в школе и никогда не слушала учителей.

— Я дралась с хулиганами. А мисс Картрайт спала с директором, так что слушать ее не хотелось.

Все смеются, и я потягиваю горячий шоколад. Мы с Коннором идем так близко, что руки все время соприкасаются. Кажется, играю с огнем, но не могу остановиться. Когда он цепляет мой мизинец своим, я не отдергиваю руку.

— О, посмотрите, какие милые елочные игрушки, — говорит Сейди.

Мы уже делаем шаг к палатке, когда кто-то окликает Коннора по имени. Мы оборачиваемся. К нам идет женщина средних лет.

— Марион сказала, что ты будешь здесь, — радостно говорит она. — Поможешь мне? Нужно достать кое-что из кладовой, а Майк, как всегда, пропал.

— Конечно, веди. — Он останавливается и поворачивается ко мне. — Я скоро.

Киваю и смотрю, как он идет за женщиной. Его останавливают еще два раза: люди узнают и… тоже что-то от него хотят.

— Я только что поняла, что ты встречалась с популярным спортсменом, — говорит Сиенна. — Но ты же ненавидела спортсменов.

Мы входим в магазин, остальная семья уже растворилась внутри. Мама с Сейди рассматривают игрушки, папа слушает их рассуждения. Мы с Сиенной стоим чуть поодаль.

— Я ненавидела стереотипных спортсменов, — говорю я. — Тупых, самодовольных или слишком умных, чтобы замечать собственные ошибки, если они могут кинуть мяч или ударить по шайбе.

Сиенна смотрит на меня задумчиво.

— Ты его правда любила, да?

— Я его любила, — признаю я. Они и так, наверно, уже догадались. Раз уж сегодня день откровений, почему бы не продолжить.

— Я бы не пережила, если бы Люк вот так пропал, — говорит она, нахмурившись.

Я тоже не могу это представить. Да и не верю, что Люк когда-нибудь уйдет от нее. По тому, как он смотрит на Сиенну, видно, что она для него единственная.

— Он скоро приедет, — говорю я, толкая ее плечом.

Она расплывается в улыбке, ее лицо светится.

— Я не дождусь. Вам с Сейди точно понадобятся наушники с шумоподавлением.

— Фу! — смеюсь и толкаю ее. Она толкает меня в ответ, и я теряю равновесие на своих каблуках, хватаюсь за что-то рядом. Сиенна тянется ко мне, но чья-то теплая мозолистая ладонь перехватывает мою руку, и моя спина сталкивается с тяжёлой твердой грудью.

— Ты в порядке, маленькая?

Я поднимаю голову, Коннор смотрит на меня встревоженно.

— Все нормально, — говорю я. — Она пытается избавиться от меня с детства.

— Если бы все было так просто, — смеется Сиенна.

Но Коннор меня так просто не отпускает. Его рука все еще на моей талии, пальцы переплетены с моими. Я смотрю на его губы и не могу не вспомнить наш сегодняшний поцелуй.

Я вдруг понимаю, как мне не хватало ощущения его тела рядом. Рядом с ним я всегда чувствовала себя спокойнее, защищеннее. Да, я занимаюсь крав-мага, и если нужно, могу постоять за себя. Но приятно знать, что рядом с ним — не нужно.

Вот такие мысли мне точно нельзя допускать, если я хочу пережить эту свадьбу с целым сердцем.

Я отступаю к Сиенне и беру ее за руку. Она сжимает мою ладонь, подтверждая: она на моей стороне. И какой бы бардак ни творился, мое семейство всегда будет со мной.

— Все прошло нормально? — спрашивает Сиенна.

— Да, Кэти просто нужно было помочь с коробками.

— Купи себе рождественских украшений, — говорю я ему. — У тебя дома ни одного.

— А когда ты была у него дома? — спрашивает Сиенна.

Мы с Коннором обмениваемся взглядами и он поднимает бровь: «Ну-ка , выкручивайся». Я глубоко вздыхаю и поворачиваюсь к сестре.

— Только не паникуй, но у нас появились… кое-какие проблемы с нашими бронированиями.

Сиенна моргает, ни черта не понимая:

— Прости, что? Что значит — проблема?