Там, где тает лед - Ава Хилл

— Это моя вина, — говорит Коннор. — Видимо, весь город решил, что в нашем расставании злодейка — Скарлетт. И отменили ваши заказы.

Сиенна открывает рот, закрывает, снова открывает. Потом поворачивается ко мне, кладет обе ладони мне на плечи и смотрит прямо в глаза.

— Это правда? Эти люди ненавидят нас из-за него?

— Я все исправлю, Си. Никто не сорвет твою свадьбу, — говорю я с максимальной уверенностью, какую только могу собрать в кучку.

— Я вообще не невеста-монстр и плевать хотела на всю эту мишуру, — говорит Сиенна. — Мы с Люком можем расписаться в мэрии хоть завтра. Но я не хочу выходить замуж в городе, где мою сестру выставили злодейкой из-за какого-то мужика.

От нежданной благодарности меня накрывает волной, я обнимаю ее, и она крепко прижимает меня к себе. Иметь сестер — это как иметь друзей по умолчанию. Мы грызлись в детстве, но всегда были лучшими подругами — и встали бы друг за друга стеной, не задав ни одного вопроса.

— А почему меня не позвали на сестринские объятия? — рядом вдруг возникает Сейди. Мы распахиваем объятия и затягиваем ее в общую кучу.

— У тебя будет свадьба мечты, — обещаю я Сиенне. — Именно для этого здесь Коннор.

Я смотрю на него через плечо сестры.

— Если он все испортил, он же и исправит. Даже если ему придется научиться печь торт и стать флористом.

Глава 13

Коннор

Эта женщина даже не представляет, на что я готов ради нее. Если ей нужно, чтобы за ближайшие семь дней я стал и пекарем, и флористом — я это сделаю. Черт, флориста я уже нашел.

Я играю в хоккей с детства, и главное, чему он меня научил, — насколько сильно я люблю побеждать. И я сделаю все, что потребуется, чтобы вернуть Скарлетт.

Сестры размыкают объятия, и отношение Сиенны ко мне снова заметно холодеет. Меня это не задевает. Как бы меня ни бесили мои братья, я их люблю, и если этот город пойдет против них — будет иметь дело со мной.

Мы выходим из магазина и продолжаем гулять по рынку. Все так же, как в детстве. Родители привозили нас сюда каждый год на зажжение огней, и дед продолжал эту традицию. Вина за то, что я уехал, до сих пор грызет меня. И одновременно я понимаю, что тогда мне нужно было уехать — этот город не был мне домом.

— Тебе нравится здесь жить, Коннор? — спрашивает Кейт. Я поворачиваюсь к матери Скарлетт — она внимательно смотрит на меня.

— Когда я здесь, мне не хватает анонимности Нью-Йорка. А когда я был там, скучал по тихим утрам в Силверпайне, — отвечаю я.

— Но нравится ли тебе жить здесь? — повторяет она вопрос.

Та же решимость в глазах, что и у ее дочери. Помню, Скарлетт рассказывала, что мама раньше была репортером-расследователем. А ее отец, Патрик, наоборот, молчалив и наблюдателен и я вижу, откуда у Скарлетт привычка держать дистанцию, даже находясь в центре компании.

— Не уверен, — говорю я. — Быть здесь — это ответственность. И напоминание о том, что я уехал не просто так. Но Сидер Крик принадлежит моей семье поколениями. Сейчас это на мне.

Я чувствую взгляд Скарлетт оттуда, где она идет со своими сестрами. Все это я уже рассказывал ей, как не хотел возвращаться, как мечтал играть в хоккей.

— У тебя есть братья, — напоминает Кейт. — Почему не поручить это кому-то из них?

— Они и собой-то толком не могут заняться, — отвечаю я, и в голос просачивается горечь.

— Тяжело быть единственным ответственным, — говорит она.

Ответственность вообще не должна быть легкой. Дед повторял это мне при каждом звонке. Марион тоже говорит так.

— Давайте сфотографируемся у елки, — предлагает Сейди. — Раз уж поездка к Рокфеллер-центру сорвалась, потому что кое-кому приспичило выйти замуж в Рождество.

— На твою свадьбу я не приду, — парирует Сиенна.

— А я распишусь в мэрии, — отбивает Сейди.

Скарлетт смеется.

— Только вот у тебя свадьба, скорее всего, будет больше, чем у Сиенны. Ты же пригласишь вообще всех.

— Мне нравится знакомиться с людьми! — возражает Сейди.

Мы останавливаемся на площади у елки, и я делаю шаг назад, чтобы Монро сделали свои снимки. Интересно наблюдать за Скарлетт с семьей, я же никогда этого не видел. С другими она более закрытая, но рядом с ними буквально раскрывается. И я понимаю: со мной она никогда закрытой не была. Мне она показала то, что скрывает от остальных.

Я видел ее страхи и уязвимости. Мы сидели ночами, когда она не могла уснуть, и играли в карты или настолки. Смотрели фильмы, пока она вязала рядом. Были ночи, когда она будила меня руками и губами, я входил в нее, и слов не требовалось — говорили наши тела.

Господи, как же я по ней скучаю. Если она вернется, то я никогда ее не отпущу. Я первым умру, лишь бы не жить без нее.

— Конни!

Я вздрагиваю от этого идиотского прозвища и поворачиваюсь. Джейн. Светлые волосы в высоком хвосте, щеки порозовели от холода. Мы были в нормальных отношениях с тех пор, как вернулся, но я держал дистанцию. Мне не нужно возвращать то, чего я никогда по-настоящему не хотел. Когда я уезжал в восемнадцать, все почему-то считали, что я уезжаю от Джейн и когда-нибудь вернусь за ней.

— Джейн, — киваю я и сразу смотрю в сторону Скарлетт. Она наблюдает за нами, пока Патрик фотографирует Сейди и Сиенну, а Кейт помогает какой-то семье.

— Не ожидала увидеть тебя здесь, — говорит Джейн. — Ты же ни разу не приходил на рынок с тех пор, как вернулся, даже на зажжение огней.

— Был занят, — отвечаю я.

— Наверное, нелегко быть здесь без твоего деда. Я так рада, что ты здесь. — Она улыбается, и у меня внутри сжимается, особенно когда она кладет руку мне на плечо, пытаясь утешить.

— Я пришел ради Скарлетт, — говорю я, взгляд снова на ней.

Джейн прослеживает за моим взглядом. Ее улыбка исчезает, когда видит, что Скарлетт идет к нам.

— Ради женщины, которой, вероятно, ты совсем не нужен? — язвит Джейн.

— Нет. Ради