Хрустальная ложь - М. Эль

А он сидел рядом всю ночь, не отводя от неё взгляда.

Как будто каждую секунду боялся, что она исчезнет, что растворится в воздухе.

Как будто держал мир за руку.

...

Валерия шла по коридору, держась за стены — её всё ещё шатало после ранения, каждое движение отдавалось тупой болью в боку, но она выглядела как генерал после поля боя: бледная, злая и абсолютно неподдающаяся. Её присутствие излучало такую мощь, что даже медсёстры старались обходить её стороной.

— Я хочу выписку. Сейчас же. — Голос Валерии был хриплым, но звучал как приказ, не терпящий возражений.

— Валерия, ты не можешь… — начал Виктор, пытаясь её остановить, его лицо было полно беспокойства.

Она остановилась. Медленно повернула голову, её взгляд, несмотря на усталость и боль, обладал той самой силой, которая заставляла бояться даже итальянских донов.

— Виктор. Энгель. — каждое слово было, как удар ножом, острое и целенаправленное. — Если я ещё раз услышу от тебя слово «не можешь», я выйду через окно. Третьего этажа. С поломанными ногами. Но — выйду. И ты знаешь, что я это сделаю.

Он поднял руки, сдаваясь, в его глазах мелькнуло смирение. — Хорошо. Хорошо. Выписка будет.

Но она не пошла дальше. Она обернулась. И впервые за всё время — не злая, не воинственная, а… тихая. Эта тишина была ещё более пугающей, чем её ярость.

— Принеси мне детектор лжи.

Виктор моргнул, словно не расслышав. — Что?

— Детектор. Лжи. — повторила Валерия, чётко проговаривая каждое слово. — И человека, который умеет им пользоваться. Сейчас.

— Рия… — он попытался протестовать, зная, что это значит.

— Не начинай, Виктор. Мне нужно это. Иначе я… — она замолчала, сжав простыню в пальцах, её рука дрожала, но не от боли, а от внутренней борьбы. — Я должна знать правду. Должна, понимаешь? Мне это нужно.

Виктор даже спорить не стал. Только кивнул, его губы сжались в тонкую линию. Он знал, что она не отступит.

Пять минут — и человек в строгом костюме, с кейсом в руке, уже сидел в палате, расставляя оборудование. Его взгляд скользил по Виктору, затем по Валерии, явно удивлённый необычной просьбой.

Валерия села на кровать, её движения были медленными, осторожными. Её рука дрожала, когда она писала вопросы на листке бумаги. Настоящая дрожь. Не от физической боли — от страха. Страха услышать то, что она боялась.

Она протянула бумагу технику, её взгляд был твёрдым. — Задавайте строго по списку.

Виктор сел напротив неё, его лицо было спокойным, почти безмятежным. Ему подключили датчики. Пульс, давление, потоотделение.

Мужчина в костюме глянул на неё, затем на Виктора. — Готовы?

— Да. — Её голос был твёрд.

— Первый вопрос: «Какое у вас было отношение к клану Андрес до встречи с Валерией?»

Виктор спокойно сказал, его голос был ровным, без тени колебания:

— Уважение. Страх — в хорошем смысле. И… восхищение тем, как они держат власть.

— Истина, — подтвердил техник, глядя на экран прибора.

Валерия кивнула. Губы её дрогнули. Она этого ожидала.

— Следующий вопрос, — читает техник, его тон оставался беспристрастным. — «Были ли у вас когда-либо дурные, опасные или корыстные мысли относительно Валерии после того, как вы узнали, чья она наследница?»

Виктор даже глазами не моргнул. — Да.

— Реакция спокойная. Ответ — истинный.

Валерия отвернулась. Глубоко вдохнула, воздух казался ледяным, обжигающим. Её плечи дрогнули. Он хотел было сказать её имя, успокоить, но промолчал. Пусть она услышит ответы, а не оправдания. Он знал, что должен ей эту правду.

Техник прочёл следующий вопрос, и его голос почему-то стал тише. — «Действительно ли вы любите Валерию Андрес?»

В палате стало тихо. Очень тихо. Настолько тихо, что было слышно, как стрелка прибора слегка дрогнула.

Виктор посмотрел прямо на неё. В его глазах не было ни страха, ни колебаний, ни лжи. И не отводя взгляда, сказал:

— Да.

— Ответ истинный. — Техник поднял глаза на Виктора, в его взгляде читалось легкое удивление.

Девушка замерла. Прошептала едва слышно, словно выталкивая воздух из лёгких:

— Чёрт…

— Последний вопрос на сегодня: «Считаете ли вы, что Валерия любит вас?»

Виктор долго молчал. Смотрел в пол, его челюсть напряглась. А потом тихо, почти неуверенно:

— Нет.

Валерия почувствовала, как что-то внутри оборвалось. Рана, которую она так тщательно скрывала, открылась. Но он поднял голову — и добавил, глядя ей в глаза:

— Еще нет.

Техник опустил глаза на прибор, проверил показания. — Ответ честный. Без искажений.

Валерия уставилась на Виктора. — Ты… так думаешь?

— Я думал, что для тебя это… — он помедлил, подбирая слова. — Влюблённость. Привязанность. Эмоция. Но не любовь. Не та, что я испытываю.

— Энгель, блять! — Она взорвалась, её голос прозвучал громче, чем следовало бы раненой. — Я пулю за тебя поймала!

— Я напомню тебе, Змейка, что твоя бабушка и мать боролись за справедливость. — Его голос стал мягче, но был твёрд. — Они бы приняли пули за любого, кто не заслуживает этой пули, за любого, кого несправедливо обижали. Самоотверженность у тебя в крови. Ты не можешь пройти мимо несправедливости.

Девушка тяжело выдохнула, пытаясь переварить его слова. И… на мгновение сжала простыню так, будто хотела её порвать, выпустить всю свою злость и отчаяние.

Валерия фыркнула, пытаясь скрыть дрожь голоса. — Детектор не точный. Он только пульс контролирует, а у тебя… он и так скачет. Что угодно могло бы его поднять.

Виктор усмехнулся, тихо, и в его глазах заиграли искорки.

— Рядом с тобой — всегда быстрее бьётся.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, чтобы отыграться, но слова застряли в горле. И захлопнула. Это был нокаут. От которого даже она — она — потеряла дар речи.

Техник осторожно начал отключать аппаратуру, чувствуя, что лучше не дышать в их сторону лишний раз, чтобы не попасть под горячую руку.

Виктор аккуратно подошёл к ней, сел рядом на кровать, его движения были осторожными, полными заботы.

— Прежде чем ты начнешь орать и швыряться этим детектором. — Он приподнял бровь. — Отвечаю. Да, я понял, что это ты при нашей первой встрече. Да, я подумывал этим воспользоваться. Наследница Андрес всегда бы пригодилась в моих планах. Я не буду врать.

Валерия скривилась, её взгляд стал жёстким, но в нём не было удивления. Она понимала. В их мире так и делали. Он был бы идиотом, если бы не подумал об этом. Это был холодный, расчётливый мир, в котором они жили. И он, как всегда, был честен до конца.

Виктор продолжил, его голос был низким, вкрадчивым, но абсолютно искренним. Он говорил ей о вещах, которые