От любви не умирают - Валентина Николаевна Кадетова

— Понимаете, я никогда не могла подумать, что пятнадцатилетняя девочка — это ж почти ребёнок! — способна на такое! Вы представить себе не можете, что она позволяет себе!

Инспектор невесело улыбнулась:

— Вот я-то как раз и могу представить, на что способны некоторые пятнадцатилетние девочки!

— Ах да! Это же Ваша работа! — спохватилась Людмила. — И всё же позвольте усомниться, что такое в Вашей практике когда-либо встречалось.

— Да Вы успокойтесь и расскажите, кто та девочка, которая позволяет себе такое, чего я представить не могу, где та девочка проживает и учится и что конкретно она позволяет себе.

— Похоже, Вы иронизируете, — нахмурилась Людмила и привстала со стула: — Надеюсь, Вы здесь не единственный инспектор?

— Ну что Вы! — заволновалась девушка-лейтенант. — О какой иронии может быть речь? Пожалуйста, рассказывайте. Я внимательно слушаю Вас.

Людмила вдруг представила, какой она, зрелая женщина, пришедшая с жалобой на «почти ребёнка», видится сейчас лейтенанту Лукашиной, и старательно подготовленная заранее первая фраза её филиппики рассыпалась на отдельные, абсолютно несвязанные между собою слова.

— Скажите, а она оскорбляла Вас? — выслушав спонтанную Людмилину речь, спросила инспектор. — Например, выражалась нецензурными словами в Ваш адрес или словами, унижающими Ваше человеческое достоинство.

Людмила растерянно пожала плечами:

— Да чтобы так, напрямую, вроде нет…

— Очень жаль, — произнесла девушка и, поймав недоуменный Людмилин взгляд, поправилась: — Это я к тому, что в таком случае действия этой самой Порченко не подходят под статью… Но Вы пишите заявление, я вызову её к себе и побеседую.

— Простите, но с ней уже на эту тему беседовали в школе. Результат нулевой. У меня сложилось небезосновательное мнение, что у девочки проблемы с психикой.

— Вполне возможно. Есть такое заболевание, а точнее, психическое расстройство, если же быть совсем точной, то половое извращение, которое называется геронтофилией.

— В таком случае не могли бы вы назначить ей медицинскую экспертизу? Пусть бы выяснили, может, девочка нуждается в серьёзном лечении.

— Увы, она несовершеннолетняя, поэтому без согласия родителей мы не имеем права назначать такую экспертизу. Конечно, многое в её поведении настораживает, но, поверьте, сегодня такие явления не единичны. И необязательно поведение этих юных особ обусловлено геронтофилией, которая, кстати, не лечится. Так что ещё раз — увы.

— А можно я напишу заявление дома, а потом принесу или вышлю почтой? Мне надо сосредоточиться, а нынешняя обстановка никак этому не способствует.

— Что ж, если Вам так удобнее, пишите дома. Всего доброго. Да, а почему Ваш муж ничего не предпринимает? Или всё это его устраивает?

— Он считает ниже своего достоинства ходить с жалобами «на глупого ребёнка». Сказал, что сам разберётся. А того не видит, что этот «ребёнок» уже на голову ему сел и ножки свесил.

Нет, наверное, обстановка была ни при чём. Вот уселась Людмила в своё любимое кресло за письменным столом, взяла в руки лист бумаги, ручку, телефон даже отключила, чтобы не отвлекал. И что? Ровным счётом ничего. Не получается у неё это проклятущее заявление хоть криком кричи! Да если и подумать хорошенько, то что Людмила могла вменить в вину Елене Порченко? То, что она слала любовные послания её мужу? Законом это не запрещено. То, что спрашивала о здоровье какой-то бабушки и пересылала сомнительного содержания стихи на Людмилин телефон? Тоже никакого криминала. Да и посылала-то она всё это не со своего, а с «левого» номера. В общем, Людмила изрядно намучилась и в конце концов выбросила плоды своего труда в мусорное ведро, с сожалением отметив, что извела хорошую бумагу. А тут ещё разболелась голова, и поэтому, когда давняя Людмилина приятельница Татьяна позвонила и пригласила на вечернюю прогулку, Людмила согласилась.

— Ну ты, Петровна, даёшь! — удивилась Татьяна, после того как Людмила не сдержалась и рассказала ей про свою беду. — Какие заявления?! Какие беседы?! Неужели ты не понимаешь, что с тварями надо говорить на том языке, который доступен их пониманию? Понимают же они только язык грубой физической силы. А постольку, поскольку твоя «бедная девочка» — тварь и есть, то…

— То есть ты считаешь, что я, женщина зрелых лет с высшим образованием, должна…

— Ну да, — перебила Татьяна Васильевна, — за патлы её и мордой об колено! Уверяю, вся любовь к твоему мужу пройдёт у неё «как с белых яблонь дым».

Людмила почувствовала, как было притаившийся в уголке её сознания не очень далёкий предок-простолюдин радостно зашевелился.

Людмила послала невеже мысленное «цыц» и осуждающе взглянула на Татьяну:

— Таким дикарским способом я действовать не намерена.

— Ну так смотри, чтобы твоё благородство не сослужило тебе плохую службу. Ведь «порченство» сегодня становится чем-то вроде моды, — произнесла Татьяна Васильевна. — Кстати, постой-ка, я сейчас тебе одну статейку покажу. Как будто специально для тебя написана. Называется «Кролики-мутанты».

— Татьяна, ты шутить изволишь? Мне сейчас не до кроликов!

Татьяна Васильевна загадочно улыбнулась:

— Готова поспорить на что угодно, что эти «кролики» тебя очень даже заинтересуют!

Людмила равнодушным взглядом скользнула по мелко набранным строчкам: «Мне было семнадцать, ему — хорошо за пятьдесят. Я целый год добивалась его любви…», но тут же в глазах её зажёгся неподдельный интерес, и она с газетой в руках присела на тахту. Некто Александра Ивченкова писала:

«Пожалуй, ни одна из публикаций текущего месяца не впечатлила меня так, как эта совсем небольшая (в треть газетной страницы) статья А. «О кроликах и удавах». Почему я решила поделиться своими впечатлениями? Дело в том, что проблема существует, и на неё давно бы пора обратить действенное внимание.

Не буду облекать в словесную оболочку мысли, возникающие у меня при виде пары «восемнадцать — под шестьдесят». Воздержусь. Тем более, что я немного о другом. Об определениях «удав» и «кролик», данных автором статьи таким парам. «Удав» — это, конечно же, он, опытный мужчина, жаждущий «продлить свою молодость за чужой счёт», а «кролик» — она, наивное юное существо, лёгкая добыча коварного «удава».

Но обратите внимание на это: кто за кем — «удав» за «кроликом» или «кролик» за «удавом» — открывает охоту? Кто кого преследует и пытается заполучить?»

Далее в статье приводились многочисленные примеры бесстыдного поведения школьниц. А заканчивалась статья такими словами:

«Кролики-мутанты», к сожалению, не такое уж и редкое явление в подростковой и молодёжной среде. На их зачаточных размеров совести и чьи-то бессонные ночи, и слёзы, и разорённые семьи, и погубленные собственные судьбы. Так что это? Врождённая патология или издержки воспитания? А может, какое-либо новомодное течение? Как вы думаете?»

— Ну, прочла? — через некоторое время спросила Татьяна. — Теперь, надеюсь,