Две хризантемы - Рико Сакураи

– Господин медитирует. Его душа парит, – пояснили они.

Хинокава заметил, как лицо господина слегка дрогнуло, веки зашевелились – он медленно возвращался в реальный мир.

Самурай расположился на татами подле двери, намереваясь терпеливо ожидать, покуда господин соизволит очнуться и обратить на него внимание. Ждать пришлось недолго, вскоре Нобунага открыл глаза, в ушах его все еще звучал голос Аояги: «Лети, мой храбрый воробышек, лети, но опасайся когтей коршуна…»

Зима приближалась к концу, когда обитатели Адзути стали замечать, что Хинокава Моронобу, к всеобщему удивлению, буквально «присох» к госпоже Юрико. Служанки постоянно шептались: Юрико мало одного жениха в Киото, ей и здесь воздыхателя подавай! Словом, уродилась в свою непутевую матушку.

Господин Нобунага постоянно напоминал старшей дочери о том, что в начале лета состоится свадьба и она должна поторопиться с приготовлением приданого. Та же выказывала редкостную строптивость, не желая ничего слышать о своем женихе, и, к всеобщему возмущению, начала принимать ухаживания Моронобу.

Служанки каждый день перемывали косточки молодой госпоже, решив, что терпение их хозяина не бесконечно и непременно быть беде.

Действительно, беда не заставила себя ждать. В начале весны госпожа Юрико соблазнила Моронобу, проведя с ним ночь. Нобунага, узнав об этом, пришел в бешенство и, схватив плетку, поспешил наказать дочь за недостойное поведение и ослушание, самурая же – за поругание клановой чести.

И если бы не вмешался Хинокава-старший, которому Нобунага обязан жизнью, неизвестно, чем бы закончился господский гнев. Князь собственноручно высек Юрико, несмотря на слезы и мольбы Хитоми. Старшая дочь в порыве чувств кричала, что не хочет замуж за сына судьи Токинобу и лучше удавится на собственном поясе, нежели возляжет с ним на брачном ложе.

Нобунага велел Юрико уединиться в своих покоях и строго-настрого запретил выходить оттуда, покуда та не закончит приготовление приданого, а если она посмеет ослушаться, пригрозил очередным наказанием, посоветовав брать пример с сестры, которая, подчиняясь интересам клана, через два месяца выйдет замуж за Тоётоми Торию и проводит все время за шитьем.

Входить к непутевой дочери разрешалось лишь Хитоми, и та каждый день навещала старшую сестру. Моронобу же отправили во владения его отца, которые располагались в двух ри[31] от Адзути. По слухам, Хинокава-старший нашел ему наложницу.

Адзути бурлил, обсуждая произошедшие события, да и, как водится, служанки делились новостями за его пределами – вскоре все княжество знало о строптивости Юрико и о кротости Хитоми, беспрекословно подчинившейся воле отца.

Узнала о поведении Юрико и ее изгнанная из Адзути мать. Женщина сожалела, что дочь ослушалась князя, и переживала за ее дальнейшую судьбу. Но, увы, она ничем не могла помочь Юрико, ведь сама влачила незавидное существование. Служанки из Адзути, знавшие о судьбе бывшей наложницы, сетовали – мол, яблоко от яблони недалеко падает. Чего можно ждать от девушки, если ее мать изменяла князю и теперь удовлетворяет желания мужчин в ветхой хижине на обочине дороги?..

Вскоре неприятные слухи дошли до Киото. Судья Токинобу пришёл в ужас от такого поведения своей будущей невестки. Однако его сын Такуми был категорически против расторжения помолвки. Юрико глубоко запала молодому мужчине в душу. И судья нехотя уступил желанию своего наследника. Вскоре в дом господина Токинобу прибыла повозка, нагруженная богатыми дарами из Адзути. Так Ода Нобунага извинялся за поведение своей дочери.

Соглядатаи, которыми сёгун буквально наводнил страну, исправно доносили, отправляя отчеты в Исияму, где подробно рассказывали о событиях в Адзути, в том числе и о поведении дочерей Нобунаги. Читая донесения, Тоётоми только диву давался: до чего пали нравы! Дочь на выданье заводит любовника в доме своего же отца и ничего не стесняется! Неслыханно!

Вскоре сёгун пришел к выводу в правильности выбора невесты для сына: в его глазах Хитоми была безупречной девушкой. Поведение же Нобунаги казалось сёгуну естественным, он надеялся, что его заклятый враг смирился и надолго убрал мечи в ножны.

Все детали, касавшиеся свадьбы, Тоётоми Хидэёси обговорил с господином Хинокавой, который посетил Исияму в начале зимы и показался сёгуну весьма разумным человеком. Было решено провести все празднества в резиденции сёгуна, а за Хитоми и ее приданым планировалось отправить хорошо вооруженный отряд, мало ли что может случиться по дороге, все-таки путь неближний.

По мере приближения свадьбы сёгун обдумывал, какие условия поставит перед Нобунагой, чтобы постоянно пополнять казну сёгуната. Он не хотел накладывать на своего будущего родственника слишком обременительные финансовые обязательства. Прежде всего, Тоётоми стремился добиться, чтобы князь перестал отчислять часть дорожной пошлины в императорскую казну. Сёгун также планировал жестко контролировать расходы императорского дома, дабы как можно меньше средств оставалось на содержание Личной императорской гвардии – китайцы-наемники начнут роптать, а затем покинут страну. А уж после этого он намеревался получить неограниченную власть, а возможно, и трон Аматэрасу.

Празднование Нового года[32] в Адзути прошло достаточно скромно. Пиршественный стол украшали традиционные сливовые, земляничные и медовые вина, сладкие рисовые шарики и лепешки моти, блюда из съедобных водорослей, тонко нарезанные и запеченные куски мяса мраморного быка[33], изящно уложенные на большом фарфоровом блюде.

Хитоми и Юрико, облаченные в нежно-сиреневые кимоно с узором «Колотый лед», вышитым тончайшим серебром, были молчаливы и лишь изредка улыбались.

Гостей в замке на этот раз собралось гораздо меньше: Нобунага потерял почти всех союзников, а те, что остались, традиционно предпочитали отмечать праздник в кругу семьи. Поэтому в парадном зале, цуке-сеин, помимо семейства Оды, собрались лишь преданные вассалы. По правую руку от князя неизменно сидел Хинокава-старший, несмотря на то что его сын опорочил себя недостойным поведением, напротив – две наложницы, которые уже считались членами семьи, слева – дочери.

Нобунага доверял своим самураям, они же отвечали ему преданностью. Жены и дочери самураев, также присутствующие на празднике, получили подарки и с нескрываемым удовольствием рассматривали их. Что и говорить, Нобунага умел быть щедрым господином.

Дочерей он тоже не обидел: новые парчовые кимоно цвета спелой сливы и пояса оби, расшитые золотым сетчатым орнаментом, порадовали их. Девушки поклонились в знак признательности и по обычаю накинули поверх праздничного кимоно подарок отца. Пояса же положили себе на колени. У гостей создалось впечатление, что князь простил старшую дочь.

Наложницы же получили кимоно из сагара-нуи цвета «Барсучий мох и хризантемы», пояса из серебряной парчи и, следуя примеру дочерей господина, также надели их поверх шелковых одежд.

Нобунага откашлялся, все замерли, ожидая