Непреодолимое желание влюбиться в своего врага - Бриджитт Найтли

На вывеске над аптекой не хватало букв, поэтому «НЕ НАВРЕДИ» превратилось в нечто другое, но не менее точное:

НАВРЕДИ

Услуги кровопускания

Колокольчик на двери жалобно звякнул, когда Озрик открыл ее рывком. В нос ударил резкий запах гниющих materia medica[40]. В полумраке можно было рассмотреть ряды флаконов из янтарного стекла, целых и разбитых, с едва читаемыми в таком свете пыльными этикетками. По полу был разбросан аптечный инвентарь, страницы из книги рецептов[41], поломанные латунные аптекарские весы.

За прилавком стоял стройный невысокий мужчина, удерживая острие рапиры на кончике пальца. Это был великолепный Сакрамор, заместитель главы Ордена Теней, непревзойденный фехтовальщик.

– Озрик, дорогой, как приятно вас видеть, – поприветствовал его Сакрамор.

– Кто это потерял голову? – спросил Озрик с должным уважением к осиротевшей голове, встреченной по дороге.

– Какой-то лорд, – ответил Сакрамор. – Оскорбил Тристанию попыткой устроить переговоры. Угрожал раскрыть нашу штаб-квартиру королю Стратклайда. И Тристания, чистая душа, решила избавить короля от необходимости обезглавить такого вестника. Все прочие части здесь. – Сакрамор ткнул что-то под прилавком. – Я должен был избавиться от него, но, честно говоря, из него получилась неплохая подставка для ног.

Из подставки потек ручеек крови и устремился в сторону Озрика, которому пришлось обойти его, чтобы приблизиться к прилавку.

– У вас есть что-то для меня? – поинтересовался Сакрамор, который был не только отличным фехтовальщиком, но и занимался скупкой краденого.

Озрик звонко выложил на прилавок горсть драгоценных камней, украденных после устранения его последней цели.

Сакрамор даже не потрудился дотронуться до камней, ему, по-видимому, звука оказалось достаточно, чтобы определить их ценность. Он уставился на Озрика как разочарованная сорока.

– Почему вы тратите мое время на безделушки, дорогой мой?

– Возьму любые деньги, сколько бы вам ни удалось выручить за них.

– О, закончились наличные?

Озрик, который недавно заплатил двадцать миллионов тримс за привилегию называться гнойным прыщом, с горечью ответил:

– Да.

Сакрамор брезгливо смахнул в сторону драгоценные камни, будто Озрик выложил на прилавок что-то отвратительное. Он указал на перстень на правой руке Озрика:

– За этот перстень можно было бы выручить приличную сумму, если бы вы когда-нибудь пожелали с ним расстаться.

– Он не продается, – ответил Озрик.

– Давайте все-таки осмотрим его, – предложил Сакрамор, поднося к глазу увеличительное стекло.

Озрик снял надетое на перчатку тяжелое золотое кольцо.

– Кровавый камень[42]? – уточнил Сакрамор.

– Из Рима.

– Инталия[43] с разъяренной гончей. Чудесные розы. – Сакрамор взвесил перстень на открытой ладони. – Полновесный ободок. Восемнадцать карат. Эффектный узор, мне нравятся эти завитки. Кажется, его долго носили, несколько веков, точно? – Сакрамор вернул перстень Озрику. – Если вы найдете правильного покупателя, то сможете получить немалые деньги на карманные расходы.

Озрик вернул перстень на место.

– Ни один покупатель не сможет заплатить мне его истинную цену.

Сакрамор ответил с досадой, глядя на Озрика через увеличительное стекло:

– Как драматично. Ради друга можно пожертвовать и семейной ценностью.

– Тристания внутри?

Сакрамор взмахнул рапирой в сторону коридора:

– Мадам ждет. Будьте очень осторожны.

– Почему? Чего мне ждать?

– Ничего. Проходите.

– В каком она настроении?

– Философском.

– Я серьезно.

– Белом и пушистом.

– Сакрамор.

– Не стоит произносить мое имя таким тоном. Вы меня пугаете.

Озрик положил руку на ладонь Сакрамора и посмотрел ему прямо в глаза:

– Вы же знаете, как много от вас зависит.

Сакрамор принялся обмахивать лицо носовым платком и с напускной скромностью ответил:

– Вы льстивый лжец.

– Скажите мне.

– Я не выдаю секреты.

– Это показывает ваш ум.

– Озрик.

– Скажите.

– Вы ведете себя слишком дерзко для того, кто находится так близко к моей рапире.

Озрик медленно убрал свою руку и посмотрел на рапиру Сакрамора.

– Почему вы замолчали?

– Не все можно сказать словами, для остального придумали взгляды.

Сакрамор все еще колебался.

– Скажите мне.

Сакрамор со вздохом уступил, поддавшись силе и харизме Озрика:

– Нолдо только что вышел и трясся как жалкий пес.

– Действительно? Но почему?

– Понятия не имею. Я надеюсь, вы не сделали ничего, что может вызвать неудовольствие Мадам.

– Разумеется, нет, – ответил Озрик, которому никогда не пришло бы в голову ни флиртовать с кем-то из враждебного Ордена, ни чего похуже.

– Тогда вам не о чем беспокоиться. Осмелюсь предположить, что все с вами будет в порядке.

Озрик кивнул Сакрамору и отправился дальше по коридору.

Среди старых коробок, выстроившихся вдоль стен, Озрик обнаружил массивную ванну с пеной, от которой исходил зловонный запах. Вода внутри – скорее грязь, чем вода – бурлила от тысяч пиявок. Какая причуда природы помогала им оставаться в живых все это время? Озрик всмотрелся в жижу в поисках ответа: пиявки пожирали сами себя.

Интересно.

Он подошел к двери кабинета фармацевта и постучал.

– Войдите, – послышался голос Тристании.

Озрик толкнул дверь.

Тристания была настолько большой персоной в легендариуме Теней, что Озрик до сих пор испытывал шок, если заставал ее за обычными человеческими делами, например, когда она ела корнуоллский пирожок[44].

– Садитесь, – предложила она, продолжая жевать.

Ее зеленые глаза следили за Озриком, пока он искал в полумраке, где бы ему устроиться: ей нравилось, когда в командном пункте царили сумерки. Единственным источником света было мерцающее сияние аналитической машины.

Тристания являлась командиром Озрика, уважаемой Тенью, которой приписывали не менее трех тысяч убийств. Ее отличала идеальная геометрическая стрижка, Озрик никогда не видел такой предельной точности в укладке волос. И никто другой не казался ему таким опасным, ведь, ко всему прочему, она еще и была француженкой.

– Порнуольские пирожки, – пошутила Тристания, подталкивая корзинку с пирожками к Озрику. – Почему у них форма пенисов? Леофрик принес.

– Конечно, это Леофрик, кто же еще, – сказал Озрик, угощаясь пирожком оригинальной формы. (Леофрик иногда работал его напарником. И был известен всем как законченный извращенец.)

– Вы позаботились о торговце из Пейнсвика?

– Разумеется. Аккуратно расчленил и красиво разложил на витрине, как и просили.

– Великолепно. Ваша экономка может получить ваш гонорар в «Собачьей смерти». Вы готовы выполнить новое задание или предпочитаете отдохнуть и насладиться сделанным?

– Что вы хотите предложить?

Тристания подтолкнула к Озрику конверт, лежащий на столе.

– Ссора между джентльменами. Лондон. Стандартная ставка за убийство и еще половина ставки бонусом, если получится представить все как несчастный случай.

Озрик взял конверт:

– Считайте, что все сделано.

– Заказчик дал понять, что считает утопление предпочтительным вариантом, но окончательное решение остается за вами.

Тристания что-то записала, а потом спросила:

– Как вообще ваши дела?

Озрика насторожил этот вопрос: Тристания не любила светских бесед.

– Прекрасно, – соврал Озрик. – Почему вы спрашиваете?

– Вас