Непреодолимое желание влюбиться в своего врага - Бриджитт Найтли

Озрик указал на ванну:

– Так благоухают пиявки.

Она приблизилась к ванне и стала наблюдать за извивающимися пиявками.

– Бедные создания.

– Да уж, – согласился Озрик. – Умирают от голода.

Озрик посмотрел на Леди Уиндермир. Она взглянула на Брита. Тот кивнул в сторону пленника.

– Расслабим его перед встречей с Титанией, – предложила леди Уиндермир.

– Отличная мысль, – поддержал Брит.

Брит стащил мешок с головы пленника и подтолкнул его к ванне. Мужчина застонал, увидев в ванне извивающуюся слизь. И только началось самое интересное (Озрик заботился о животных), как его Знак подал покалывающий сигнал.

Его просил о встрече фамильяр Фейрим.

– Я вас оставлю, – извинился Озрик. – Расскажите, как все пройдет. С таким новаторским подходом я еще не сталкивался.

Брит схватил пленника за волосы и погрузил его голову в ванну. Раздался громкий булькающий звук.

– Мы поделимся своими впечатлениями, – крикнула ему вслед леди Уиндермир, перекрывая визг и бульканье.

Озрик вышел из аптеки, на ходу попрощавшись с Сакрамором.

Он незаметно забрался на ближайшую крышу. Его знак все это время беспрестанно подавал сигналы; у фамильяра Фейрим не было ни капли терпения.

Как обычно (потому что Фейрим нравилось демонстрировать свое превосходство), появилось сияние, и генета-альбинос предстала перед Озриком во всем великолепии.

– Наконец-то, – проговорил фамильяр, едва появившись.

– Чего тебе?

– Я здесь, чтобы передать послание. – Фамильяр парил в воздухе на уровне глаз Озрика. – Аурианна всю прошлую неделю занималась индуктивной статистикой.

– Решала примеры?

– Да.

– Уверен, для нее это лучший вариант досуга.

Фамильяр презрительно фыркнул:

– Не ради досуга. Ничего не планируйте на вторую половину дня Заячьей Луны. Будьте у путеводного камня в «Ромовой бабе» в десять часов вечера.

– Ей удалось найти что-то перспективное, верно?

– Более перспективное, чем купание в сперме. – Фамильяр скривил мордочку. – Возможно, ваша кожа стала более гладкой после такого купания?

– Как попка младенца.

– Как ваш первозданно гладкий мозг.

Озрик отвесил генете подзатыльник, но его рука прошла сквозь фамильяра.

– Аурианна говорила, что у вас медленное восприятие, – неодобрительно высказалась генета. – Мне казалось, что это метафора.

И растворилась в воздухе. В этот момент Озрик не смог бы дать ответа, кто его раздражает больше – фамильяр или его хозяйка.

Март проходил, чихая и шмыгая носом до самого дождливого конца. Озрик не получал никаких вестей от Фейрим и радовался этому, так как выносить ее было невозможно. Однако после недель молчания, которые не принесли ничего, кроме ухудшения его состояния, он обнаружил, что надеется почувствовать магию Фейрим, когда она контактирует с ним через Знак. Ему хотелось, чтобы она совершила сенсационное открытие, материализовался ее фамильяр и начал ему дерзить, сообщая хорошие новости.

Но она молчала, фамильяр не материализовался. В этом смысле они оба продолжали его бесить.

Озрик справлялся с тревогой, совершая кражи в лучших художественных галереях Десяти Королевств и убивая незначительных виконтов и баронов.

– Может, Фейрим умерла, – высказал он предположение миссис Парсон, когда молчание затянулось.

Она бросила на него один из своих взглядов (сочувственных и нежных одновременно), которые иногда позволяла себе будто была не экономкой Озрика, а заботливой тетушкой.

– Она сообщила вам все, что вы должны знать. Не стоит ожидать, что Целительница будет поддерживать переписку с Тенью.

Они ели на кухне. Вернее, ел Озрик, а миссис Парсон пыталась приготовить абрикосовый джем, но абрикосы без косточек исчезали раньше, чем успевали попасть в кастрюлю.

– Я нашла адрес, о котором вы меня спрашивали, – сказала она, доставая листок из кармана фартука и передавая Озрику. – Вы встречаетесь с Целительницей Фейрим завтра вечером?

– Да. В десять часов вечера в «Ромовой бабе» где-то в Кенте.

Миссис Парсон, которая аккуратно отмеряла сахар и немного просыпала, пробурчала что-то себе под нос.

– Завтра Заячья Луна. Я не знал, что у каждого полнолуния свое название. А вы знали?

– Мне когда-то говорила об этом мама, давным-давно, – ответила миссис Парсон. – Целительница Фейрим меня удивляет. Такие, как она, не верят в Древние Ритуалы.

– Она и не верит. И не одобряет. Я постоянно сомневаюсь, будет ли она меня лечить или заставит копать картошку. – Озрик откинулся на спинку стула. – Мне все это не нравится. Не нравится нуждаться в ней.

– Она ваша единственная надежда.

– Aegri somnia, вот кто она. Сон, который видит больной человек.

Знак Озрика дал о себе знать покалыванием, но это не была прохлада магии Фейрим. Ее магию отличал яркий, требовательный, энергичный оттенок. Он повернул руку ладонью вверх. Фамильяр Тристании просиял и материализовался над разделочной доской миссис Парсон.

Это был хорек – ужасно раздражительное создание в обычных обстоятельствах, но сегодня у него было необычайно хорошее настроение.

– Всем привет. Что тут у вас? Вы варите джем?

– Стараемся. Абрикосовый, – ответила миссис Парсон.

– Великолепно. Лакомство. Лучик солнца на хлебе.

– Чему мы обязаны удовольствием видеть вас? – спросил Озрик.

– Тристания наконец поймала Нолдо, – сообщил хорек, выполнив сальто в воздухе.

– Браво, – поздравил Озрик.

– Сожжение будет происходить завтра на закате. Всех Теней ждут в «Собачьей смерти».

– Непременно буду. Передай Тристании мои поздравления.

Хорек радостно оскалился и сверкнул клыками:

– С удовольствием. – Зверек сделал еще одно сальто и растворился в воздухе.

– Не повезло Нолдо, – проговорил Озрик.

– Сожжение произойдет прямо перед встречей с Целительницей, – заметила миссис Парсон.

– Именно. Вы считаете, она заметит, что от меня исходит запах Тени фламбе[45]?

* * *

Шутки в сторону, наблюдение за сожжением тела Нолдо стало отрезвляющим напоминанием, что Орден Теней всегда готов безжалостно расправиться с теми, кто больше не служит его целям. Озрик отправился в «Ромовую бабу» так скоро, как только смог, не в силах избавиться ни от ощущения, что ему необходимо срочно вылечиться, ни от запаха горящей плоти.

«Ромовая баба» оказалась не менее странным пространством, чем ее название. В длинных тенях апрельского вечера утопающее в папоротниках заведение, устало прислонившееся к путеводному камню, больше походило на хижину, чем на паб. Сам путеводный камень тоже был необычным: почти идеальной круглой формы с отверстием посередине.

Паб окружали деревья, от которых отделилась стройная фигура и двинулась в сторону Озрика, которому показалось, что ему грозит столкновение с айсбергом. Фейрим скрыла белое платье Целительницы под синим дорожным плащом. Но все прочее, что делало Фейрим собой, скрыть плащом не удалось: ни точеные скулы, ни надменно вздернутый подбородок, ни презрительный изгиб губ.

Большинство людей было очаровано Озриком, если же они знали, кто он, то боялись его. Фейрим не испытывала ни восхищения, ни страха. Она приближалась к нему с мрачной решимостью солдата, отправляющегося на войну.

Озрик поймал себя на том, что почти с нетерпением ждет их