Зови меня перед смертью - Марина Сергеевна Комарова

Но что, если они уже мертвы?

Я пытался вытеснить эту мысль, но она впивалась все глубже, словно заноза. В пустыне время текло по-другому. Дни и ночи стирались, растворялись в горячем ветре, и я не знал, сколько времени прошло с тех пор, как их следы исчезли. Найдем ли мы хоть что-то? Преодолеем ли руины, где смерть — второе имя?

К тому же я сам лишь смутно помнил, как сумел убить демона и выбраться. Все было отрывками, яркими и будоражащими. Только вот одно было точно: я знал, что демон мёртв.

И всё же… Дзай, что мне делать?

Как командир, я не мог рисковать всем отрядом ради двоих. Не имел права. Мы не боги, чтобы вырывать мертвецов у судьбы. У нас есть приказ, есть цель, есть люди, которые рассчитывают на меня. Я должен был принять рациональное решение.

Но как сделать выбор между разумом и долгом?

Я посмотрел на пустыню, на этот застывший пейзаж, на горизонт, который не давал ответов.

И вдруг — как вспышка — перед глазами возникло лицо женщины из сна.

Шелест её голоса, звёзды в зрачках, костёр, в который она бросала порошок…

Ты не найдёшь тех, кого ищешь. Погибнешь сам и погубишь остальных.

Я стиснул зубы, отгоняя воспоминания о сне, пытаясь убедить себя, что это просто игра усталого сознания. Но её слова… Они застряли в памяти так же прочно, как воспоминание о горячем песке и крови на клинке.

— Командир.

Я вздрогнул.

Гуожи.

Он стоял рядом, хмурый и бесцветный, словно ссохшаяся трава, пережившая слишком много засух. На его лице была тень напряжённой задумчивости.

— У меня дурное предчувствие.

Я взглянул на него, встретил его цепкий внимательный взгляд.

Дурное предчувствие.

Как будто мне мало было своих!

Крик часового ударом хлыста разорвал тишину:

— Смотрите, что на горизонте!

Я резко обернулся, всматриваясь в даль. Сперва ничего не разобрал, только зыбкие очертания барханов, размытые игрой света, но потом я увидел…

Словно на самом краю мира вставала бесформенная темная стена.

Сердце сжалось.

Буря.

Она… шла на нас.

Внутри похолодело, будто кровь в один миг превратилась в лёд.

И в этот момент в голове почти нежно прошелестел голос из сна. Спокойный. Уверенный. Полный неизбежности.

Уходите. Иначе погибнут все.

Я стиснул зубы.

Глупо. Глупо, дзай задери! Верить снам? Слушать голоса, которых не существует?

Но разум уже знал ответ. Сердце тоже.

Я не мог рисковать людьми.

Может, где-то в той пыли, в пасти этой пустыни, остались Кейсенг и Дамэнь. Может, они ждали нас до сих пор. Но, если мы останемся здесь — не выживет никто.

Я сделал шаг вперед и резко поднял руку, крикнув:

— Приказ: покинуть расположение! Быстро!

Фениксы замерли на миг, но потом метнулись, хватая вещи, оседлывая лошадей, натягивая плащи. Я слышал ругань, быстрые шаги, топот копыт, чувствовал напряжение, жгучее, словно раскалённый песок под кожей.

Гуожи приблизился, щурясь на клубы пыли, затем взглянул на меня, будто пытался заглянуть внутрь.

— Командир? — тихо спросил он.

Ему не надо было продолжать, чтоб я все понял.

Но решение принято.

Я вздохнул, обводя взглядом отряд и кивнул:

— Если останемся, погибнем.

Гуожи чуть склонил голову к плечу, от его взгляда стало не по себе, но спорить не стал.

Вскоре я подтянул поводья, еще раз бросил взгляд на приближающуюся бурю, на хищный жадный вихрь, который уже начал пожирать горизонт.

— За мной! — рявкнул я и пришпорил коня.

* * *

Через несколько часов не было ни развалин, ни следов древних городов.

Я внимательно всматривался в горизонт, и чем дальше мы ехали, тем больше мне казалось, что Шаонъэ и демон Тжу могли быть всего лишь сном.

Проблема была в том, что я не мог вспомнить, как именно все закончилось.

Последнее, что отчетливо отпечаталось в памяти — это ветер.

«Когда тебе станет очень плохо, позови меня. А лучше просто зови меня перед смертью», — шептал он.

Но ветер не разговаривает. Значит, мозг выдает за воспоминание что-то другое. Неправильное. А что правильное?

Я вздрогнул, словно что-то осознав.

Сунул руку под воротник и нащупал… пустоту.

Минуточку… Амулет.

Я был уверен, что он был у меня.

Линьгу появился рядом так тихо, что я его заметил только тогда, когда он поравнялся со мной.

— Командир, вы живы, — сказал он, прищурившись.

Какое изумительное наблюдение. Мне кажется, или в нем укор?

— Вижу, ты рад.

— Был бы рад, если бы знал, как вы выжили.

Я покосился на него. Линьгу невозмутимо ехал рядом, по лицу ничего невозможно было прочесть.

— Тоже был бы рад это знать, — буркнул я.

Линьгу свел брови.

— Вы хотите сказать, что не помните?

Интуиция подсказывала, что это опасный вопрос. Но… если бы я соврал, что демон мертв, мы все давно могли стать его закуской.

— Помню, что бился с демоном. А потом… — Я замолчал, пытаясь ухватиться за что-то в тумане памяти, но мысли рассыпались, как песок сквозь пальцы. — Потом я очнулся у лагеря. Как добрался, не помню.

Линьгу молчал несколько мгновений, потом вздохнул:

— Когда храм рассыпался, мы решили, что вы все погибли. Слишком сильный выброс энергии, слишком много разрушений. Многие признали, что выжить там было невозможно.

— Людям свойственно ошибаться, — пробормотал я.

— Возможно.

Меня передернуло.

Линьгу пристально посмотрел на меня, потом спросил:

— Так что с демоном?

Я снова попытался вытащить из памяти хоть что-то.

Тьма. Песок. Тварь, рвущаяся вперед, задыхаясь в паутине черных нитей.

— Демон Тжу мертв, — повторил я, понимая, что толком не могу ничего сказать.

Слова прозвучали странно.

Мертв.

Я знал это. Но почему? Как?

Я стиснул зубы. Что-то ускользало.

Линьгу нахмурился:

— И все?

— Это всё, что я могу сказать.

Наверное, получилось резче, чем стоило. Но тогда я этого не понял.

Я злился. На себя. На Линьгу. На пустую дыру в памяти, которая не давала покоя.

Линьгу еще раз взглянул на меня, будто пытался заглянуть вглубь, но ничего не сказал.

Потом просто кивнул и чуть придержал коня, давая мне вырваться вперед.

Путь тянулся, словно сама пустыня Цилань не хотела нас отпускать. Пусть это уже и была окраина.

Песок под копытами был плотным, утрамбованным частыми караванами, но ветер всё равно приносил с собой горячие песчинки, шептал на ухо, словно хотел рассказать что-то важное.