Зови меня перед смертью - Марина Сергеевна Комарова

— Вы истощены, — сказал он, орудуя иглами вдоль меридианов. — И энергия внутри вас… странная.

— В каком смысле?

Гуожи на секунду замер.

— Не ваша, — осторожно ответил он.

Я стиснул зубы.

— Это пройдет?

— Со временем. Но лучше бы знать, что именно с вами произошло.

Он не стал вдаваться в подробности, занявшись делом. А я прикрыл глаза, наконец-то позволяя себе немного расслабиться. По крайней мере, я сейчас не один. Вместе мы выберемся отсюда. И найдем Кейсенга и Дамэня.

После осмотра мне всучили пиалу с горячей рисовой кашей и лепешку. Вкуса я не чувствовал, но заставил себя есть. Нужно набраться сил.

Ночь принесла странные и рваные сны, но я всё-таки попытался уснуть.

Сон пришёл не сразу.

Дорога вымотала меня, но стоило прикрыть глаза, как мысли всё равно скакали, перепрыгивая с одного воспоминания на другое.

Я не помнил, когда именно погрузился в сон. Но вдруг понял, что…

Стою среди песков.

Ветер завывал в темноте, закручивая пыльные вихри. Я обернулся — нигде ни души.

Хотя… нет, не совсем.

Костёр. Совсем не такой, как жгли ребята. А белый, какой-то неправильный. Это пламя не могло согреть. И совсем не похож на обычные дорожные — нет, этот был слишком ярким, слишком ровным, языки пламени словно тянулись друг к другу, как в танце.

Возле него сидела старая женщина.

Она была худая, сухощавая, но лицо… Чистое, смуглое, без единого пятнышка. Седые волосы спадали за спину, сплетались в толстые косы, перевитыми плетеными шнурами.

На голове шапка, украшенная длинными перьями и лоскутками ткани. У нас такие не носят, но вот кочевые народы — вполне.

На ней были одежды, каких я раньше не видел.

Тяжёлая накидка, расшитая странными узорами, меховая оторочка по краям. Крупные кольца в ушах. Ожерелье из когтей неведомого зверя и костяных бусин.

Женщина что-то шептала, едва слышно. Даже, находясь в десятке шагов, я слышал, что голос не старчески-дрожащий, а глубокий и сильный, прячущий раскаты грома.

Она поднесла руку к огню, и в пальцах блеснул песок, смешанный с чем-то зеленым, похожим на малахитовую крошку.

Плавным движением она сыпанула порошок в костёр.

Белое пламя превратилось в живой изумруд, и я невольно затаил дыхание. Отвести взгляд не получалось.

— Ты пришёл… — вдруг прошептала женщина.

Не спрашивает. Утверждает.

— Тебе не стоит оставаться здесь, — продолжила она таким тоном, что по спине пробежали мурашки. — Пустыня не примет тебя. Ты не найдёшь тех, кого ищешь. Погибнешь сам — погубишь остальных.

Её слова прозвучали как приговор.

— Что?.. — хрипло спросил я.

Где-то внутри шевельнулся тревожный холодок.

— Осторожнее, Янжан, — продолжила она. — Ты уже вступил на тропу, с которой нельзя свернуть.

В какой-то момент она показалась мне знакомой. Но разве это возможно?

Кто она? Где я видел её раньше?

Глаза женщины вспыхнули янтарным светом и… стали непроницаемо черными. Смотришь — и падаешь. В них звездное небо. Бесконечная глубина, в которой тонет разум и все попытки сопротивляться.

А в следующий миг земля под ногами задрожала.

— Что происходит⁈ — попытался закричать я, но губы не слушались.

Воздух вокруг дрогнул. Пески ожили, заплясали в безумном танце.

Ветер взвыл. Расхохотался нечеловеческими голосами. Хлестко ударил по лицу.

Беги.

Костёр взметнулся столбом, языки пламени разорвались и исчезли в вихре песка.

Беги. Беги. Беги.

Я успел только закрыть лицо рукой.

Всё вокруг стало серо-жёлтым водоворотом — воздух наполнился мельчайшими песчинками, они жгли кожу, забиваясь в уши, в глаза, в рот.

Ветер подхватил меня, как веточку, гнул, ломал, швырял в стороны, не давая сделать и вдоха.

Всё вокруг стало пустотой.

Песчаная буря была неотвратимее демона Тжу.

Глава 12

Я проснулся резко, как будто вынырнул из ледяной воды. В голове гудело, тело казалось налитым свинцом, а дыхание сбивалось, будто я только что пробежал долгий путь. Несколько мгновений я просто лежал, глядя в блеклый свет, пробивающийся сквозь ткань палатки, прислушиваясь к собственному сердцебиению.

Сон…

Он расплывался в памяти, оставляя за собой смутные воспоминания… песок, холодный огонь и женщина со звездными глазами. Кто она? Почему её взгляд до сих пор стоит передо мной, даже когда я уже открыл глаза?

Я провёл рукой по лицу, пытаясь окончательно проснуться. В воздухе пахло травами — терпкие и горьковатые запахи, смешанные с чем-то влажным и прелым. А ещё лекарством, бинтами и высушенными кореньями.

Гуожи.

Я осознал, что уснул у него, и в этом не было ничего удивительного. После всего, что произошло, тело и разум наконец потребовали отдыха, обрушив на меня забытьё.

С трудом, чувствуя себя так, будто меня только что вытащили из-под обломков храма, я выбрался наружу.

Небо над пустыней было ясным, будто натянутым тонким голубоватым полотном, а воздух сух и чист. Я вдохнул глубже, почувствовав, как лёгкие наполняются утренней свежестью, ещё не прогретой солнцем.

Всё казалось спокойным.

Слишком спокойным.

Впереди раскинулась пустыня — огромная, величественная, неподвижная. Охристые барханы, покрытые причудливыми тенями, тянулись к горизонту. Плавные изгибы напоминали застывшие морские волны. Свет — солнце уже вставало — мягко ложился на песок, превращая его в тонкую золотую пыльцу, рассыпанную по земле. Вдалеке, за слоями белесой дымки, поднимавшейся от поверхности, едва угадывались очертания почерневших, давно погибших деревьев — их скрученные ветви напоминали сломанные кости, выброшенные на берег великого безмолвного океана.

Но что-то здесь было не так.

Я огляделся, пытаясь понять, что именно вызывало тревогу. Обычно пустыня жила: ветер не унимался, несущий с собой струи песка; мелкие существа оставляли свои следы у самой кромки лагеря; на горизонте всегда что-то шевелилось, даже если это был всего лишь обман зрения.

Сейчас же всё будто замерло.

Песок не двигался.

Даже лёгкие порывы ветра, которые всегда были в этих местах, почему-то не поднимали золотую пыль. Ни одного движения, ни одного шороха.

Я всматривался в даль, но видел лишь мертвую, недвижимую тишину.

Словно мир задержал дыхание.

Перед чем-то… чем-то важным.

Я ощутил, как по спине пробежал холодок, совершенно неуместный в этом знойном месте. В груди возникло странное, неприятное чувство — не страх, а напряжение, как будто я смотрел в глаза чему-то, что ещё не показало себя, но уже приближалось.

Мысли в голове метались, как песчинки, с которыми играет пустынный ветер.

Кейсенг и Дамэнь…

Я не мог просто взять и оставить их. Они