Грёзы ангела - Татьяна Ренсинк

самого раннего утра в трактире. Он сразу отыскал его и сел напротив. Фредерик уже заканчивал завтракать. Он взглянул на прибывшего друга и видел счастливую улыбку: – В моей жизни начались чудеса, – сказал Николай, сияя отрадой. Фредерик молча смотрел в ответ, и он продолжил: – Первое,... я поговорил с Оделией. Второе же,... ты свеж и чист! Мои мечты стали иметь привычку сбываться! – Вот как? Тоже появились ангельские грёзы? – усмехнулся Фредерик, и друг тут же шутливо погрозил пальцем: – Нет! Ангелом не становлюсь, как твоя Вера! – Она ангел для меня, святая, такой и будет, но не для кого иного, – улыбнулся Фредерик. – Как зовут её отца? – Степан Степанович Матвеев, но имя он своё сменил..., – сообщил Николай. – А ты никак к ней собрался? Вот чудо ещё одно! – Нет, мой друг. Я в чудеса не верю, – опустил Фредерик взгляд. – Хотел для неё чудеса делать... Мечты исполнить, а не ранить. Утром проснулся, думал обо всём случившемся и, знаешь, каждый раз, когда появлялся рядом с ней, каждый раз происходила какая неприятность, беда даже. – Ну,... впал в раздумья. Зло куражиться любит. Вот и играется. Испытания даются только сильным, так что борись. Гебгардт же не родной отец. Забери её, и все беды отступят, – усмехнулся друг, сам предчувствуя, что Фредерик о том и помышляет: – Отца её найти хочу, чтобы, как положено, благословения просить. Да и ей он нужен. Единственная родная душа. Ты только об этом пока никому не говори. Оделии тоже! Мало ли чего... Степана этого ещё найти надо. – Хорошо. Буду молчать, как могила, – пообещал Николай серьёзно. – А Гебгардт, видать, был тоже тогда в Москве. – Может, и был. Может, был один из них. Мне всё равно уже, – усмехнулся Фредерик. – Одно ясно. Он мне не нравится. – Да, – вздохнул друг и закивал. – Он и меня к дочери не подпустит. Уговорились с Оделией тайком встречаться. Мальчишка соседский пока помогает. – Смотри, чтоб мальчишка не выдал, – улыбнулся Фредерик. – Вряд ли. Мальчишка серьёзный. Да и плачу ему не мало, но ты прав. Всякое может быть, – пожал плечами Николай. – Всё, – закончив завтрак, поднялся Фредерик и глубоко вздохнул. – Пора в путь. – Тебе наудачу сегодня невероятно тепло! Будто весна пришла, – провожал друга Николай... Они вышли на улицу, где Фредерику вывели коня, и обнялись.

– Помни. Тебя здесь ждут, – говорил Николай и на ухо прошептал. – Во избежание чего, именно так сообщаю тебе новое имя Степана... Друзья Гебгардта помогли ему укрыться. Йон Гожану... Он в Молдавии, в Тарутино.

– Благодарю. И ты давай, не натвори чего, пока меня не будет, – улыбался ему Фредерик. – Может, стоит и из общества того уйти. – Подумаю, – пообещал тот. Вскоре Фредерик уже покидал Петербург, мчался мимо деревень и полей. Солнце, действительно, грело так, словно осень прогнала приближающуюся зиму и разбудила весну. Казалось даже, зима не сможет уже наступить, поскольку, чем дальше был Фредерик, тем становилось теплее. Странные погодные явления поражали... И скоро вместо тепла, пошёл первый снег, ударил мороз... Дни за днями мчались. Россия была позади. Только мысли и тоска душевная по Вере увеличивались. Спать Фредерику приходилось хуже. Он ощущал в теле всё больше холод, рвался будто бы назад, словно что-то тянуло оставить задумку и вернуться. Остановившись на ночь в одном из трактиров, он всё же надеялся выспаться и продолжить путь. Сон быстро овладел им в тот вечер. Фредерику казалось, он уже в полусне поднялся и вышел на улицу. Вокруг не было никого. Стояла кромешная тьма, и только странные белые с фиолетовым фигуры плавно перемещались и куда-то удалялись... – Вера? – почему-то позвал он. Одна из фигур стала приближаться. Она становилась всё ближе, всё ярче. Узнав в ней Веру, Фредерик потянул к ней руку точно так же, как и она, пытаясь за неё ухватиться, но вздрогнул. Будто кто пронзил его леденящей стрелой. Фредерик проснулся, тяжело дыша, и в ужасе замотал головой: – Нет... Я не смогу так больше...

Не тает за окном ночь,

И снег, как память, не уйдёт, Свет звёзд сердце вновь зажжёт, Когда любовь к себе зовёт.

Любовь, как снег не исчезает,

Она – не ночь, и не покинет дом, Не предаёт, не отступает. Истинная любовь всегда живёт.

Сквозь зимний ветер, метель и стужу,

В глазах твоих я вижу свет, Что согревает, лелеет душу, На протяжении этих лет.

Любовь, как снег не исчезает,

Она – не ночь, и не покинет дом, Не предаёт, не отступает. Истинная любовь всегда живёт.

Пускай мороз стучится в двери,

И листья опадают, как мечты, Нет между нами недоверий Мы вместе, и ещё столько впереди.

Любовь, как снег не исчезает,

Она – не ночь, и не покинет дом, Не предаёт, не отступает. Истинная любовь всегда живёт.

Красуется вновь за окном зима,

Снежинки шепчут: «Жди, люби». О, как сладка такая красота, Когда есть счастье — я и ты.

Любовь, как снег не исчезает,

Она - не ночь, и не покинет дом, Не предаёт, не отступает. Истинная любовь всегда живёт.

34

Глава 34

Верно дожидаясь, когда вернётся любимый, Вера продолжала жить. Только теперь её жизнь не была, как прежде. Непонятная пустота образовалась что в душе, что в будущности, родных нет, осталось лишь тоска... Хочется тепла, близких обратно, покой... Но она верила: Фредерик вернётся, и тогда всё будет чудесно, как когда-то мечтала. Точно — счастливее, чем сейчас...

Каждый вечер снова и снова, лёжа в постели во тьме, Вера представляла вновь его. Она грезила, как обнимает Фредерика, как целует, как они вместе уезжают. Никто никогда не сможет их разлучить, какие бы преграды ни ставила судьба, чтобы проверить то ли на силу, то ли на то, достоин ли обладать сим счастьем. Этим днём Вера снова проснулась с надеждой, что, может, Фредерик сегодня вернётся, но ливень за окном настораживал. На стекле капля за каплей смывались и превращались в потоки сплошной воды... – Давай я пойду с тобой? – спросила Вера, когда Оделия собралась уйти, чтобы принести заболевшей матери побольше лекарств. – Здесь недалеко, милая, – улыбнулась та. – Побудь с матушкой, а я скоро, хорошо? – Может, я