Беда - Никки Мэй

конечно же), и вид у нее ужасно трагический, но при этом меланхолично-прекрасный. Ронке, Сими и Изобель передают ей платочки. Софии не было в этой фантазии, ее просто не существовало. Бу попыталась представить Софию рядом с ней и Нилом, но у нее не вышло. Она открыла глаза. Да что с ней, черт возьми, не так?

Дверь распахнулась, и в комнату влетела София с Дидье (вполне себе живым).

— Мама! Мама! У меня татуировка! — завизжала дочь.

— Без паники, — сказал Дидье. — Она временная. Я же не слабоуменный.

— Слабоумный, — сказала Бу. Как же надоело постоянно его поправлять! То, что она это делает, можно считать новым выражением ее недовольства и еще одним поводом испытывать вину.

— Фу! Синие ногти! — София швырнула пальто на пол. Дидье наклонился его поднять.

— Оставь! — Бу вдруг почувствовала себя плохо из-за того, что огрызнулась. Она понимала: нужно перестать так разговаривать с мужем, и продолжила уже мягче: — София, повесь пальто на место.

— Но мне некогда! Я хочу показать тебе татуировку.

София засучила рукав, и Бу увидела отвратительную серую мышь с розовыми ушами и длинным закрученным хвостом.

Бу не удержалась. Она разразилась хохотом, опустилась на ковер и крепко обняла своего ребенка.

— Его зовут Реми. Как в «Рататуе».

— Я смотрела этот мультик.

«Раз тридцать, черт побери», — не стала добавлять она.

— Есть хочу, — пожаловалась София и выскользнула из объятий Бу. — Что на ужин, папа?

— Еще пяти нет, — сказала Бу. — Вас на празднике не кормили?

— Морковные палочки и всякая ерунда невкусная. У Джеммы нет тетушки Ронке — вот и еды вкусной нет.

— Съешь банан. — Бу указала на вазу с фруктами.

— Ненавижу бананы.

— А я ненавижу свою жизнь, — пробормотала Бу.

Дидье огорченно на нее посмотрел. Видимо, получилось слишком громко.

— Съешь банан, София, — велел он. — А потом пойдем в пиццерию.

— Ура! — закричала дочь, схватила банан и сняла кожуру. — Хочу чесночные шарики.

— На этой неделе она уже дважды ела пиццу, — заметила Бу.

— Выходные же. Расслабься. Накормим ее всякой дрянью, потом отправим спать. Я приготовлю тебе гребешки, а ты притворишься, что все еще меня любишь.

Вот те на! Бу распустила хвост, сделала его заново. Ее пронзило чувство вины.

— Не глупи. Конечно, я люблю тебя.

— Хорошо. Тогда не придется притворяться.

Бу чмокнула мужа в щеку, надеясь, что это поможет сгладить впечатление от ее ворчливости.

— Неважно, как вкусно ты готовишь. Спагетти с морепродуктами не заставят меня переехать за город.

— Знаю, ma chérie. А вот крыса может заставить.

— Его зовут Реми! — закричала София, выплевывая кусочки банана.

— Нам придется завести две крысы, София. — Дидье присел на корточки, чтобы собрать банан с пола. — Они общительные животные.

— Реми и Эмили! — София хлопнула в ладоши и вытерла липкие руки об джинсы.

— Два дурачка, — сказала Бу с четким йоркширским акцентом. — Еще одно слово про крыс — и я сбегу с этого тонущего корабля.

Всю следующую неделю Бу не терпелось увидеться с Изобель. Ей хотелось поговорить о Ниле.

Он не пришел на работу в понедельник, и во вторник утром тоже. Появился только после обеда — в черных джинсах, белой футболке и помятом льняном пиджаке серого цвета. Дидье такое не носит. Он ходит или в костюме, или как разгильдяй. Хотя, если бы у мужа имелась похожая одежда, он бы все равно так классно не выглядел. У него ноги короче. И бедра не такие накачанные.

Нил направился к ее рабочему месту и присел на край стола. Сердце Бу забилось сильнее. Адреналин и дофамин — это реакция на угрозу, счастье и прилив вожделения. Но что испытывает она? Бу порадовалась, что убрала фотографию Дидье и Софии в ящик. Ни у кого больше не стояло фотографии на столе. Или кружки с надписью J’aime Maman[66].

— Мне понравилось, как ты написала о геномике в медицинских исследованиях. У тебя правда талант — писать о сложном просто! — Нил снял пиджак.

— Спасибо. Я обожаю эту тему. — Бу заметила, что она жестикулирует больше, чем обычно, — ногти так красиво блестят. Внутри перегородок было мало места, и Нил коленом задел ее руку. По телу Бу пробежал ток. Интересно, почувствовал ли он то же?

— Что думаешь насчет версии для «Дейли Телеграф»? Сделаешь? — спросил он. — Но, конечно, текст нужно будет упростить.

Бу уставилась на его загорелые руки. Так и хотелось к ним прикоснуться.

— Было бы здорово.

Его колено снова задело руку Бу, и они посмотрели друг другу в глаза. И не отводили взгляд слишком долго. У Бу пересохло во рту.

— Нужно разобраться с твоей статьей, — сказал Нил, чуть наклонил голову и улыбнулся. — Только не на следующей неделе — я буду в Германии. Значит, через неделю. Давай обсудим в понедельник за обедом, знаю отличное местечко. Не хочу, чтобы твой талант пропадал зря, Бу, я этого терпеть не могу. У меня большие планы. И мы с тобой сделаем кое-что классное.

Она проигрывала этот разговор в голове сотню раз. Думала о его словах, жестах и паузах.

Что же надеть? Хочется выглядеть профессионально, но не так устрашающе, как Хиллари Клинтон. Привлекательно, но не так распутно, как Ким Кардашьян. Как Амаль Клуни — сексуально и в то же время утонченно. Правда, хотя рост у них один и тот же, Амаль весит вдвое меньше Бу. А бюджет у нее — в миллион раз больше.

Бу никак не могла вспомнить, в чем ходила на работу до рождения Софии. Раньше одежда ее не волновала, но сейчас она просто не выносила свой гардероб: кучу однообразных черных юбок до колена, серых рубашек, джоггеров, худи и застиранных футболок.

Она не могла посоветоваться с Сими или Ронке. Сими расплачивалась со счета Мартина и одевалась нелепо. Ремни, которые притворялись юбками, платья с запа́хом, что открывали несуществующее декольте, шелковые лоскуты в обтяжку, смахивающие на нижнее белье. Брючные костюмы в облипку и каблуки. Ронке же носила бесформенные черные медицинские костюмы. Ей даже стирать их не надо, потому что клиника оплачивала прачечную.

В любом случае Бу не могла спросить у подруг. Те бы начали допытываться, чего это она вдруг забеспокоилась о своем внешнем виде. Они знали ее слишком хорошо и потому точно что-нибудь бы заподозрили.

А вот с Изобель посоветоваться можно. Не то чтобы Бу хотела выглядеть как она… Просто у них один рост, да и фигуры похожи — особенно сейчас, когда Бу немного сбросила. Но самое главное — Бу знала, что