Я поверю в его слёзы - Светлана Анатольевна Лубенец

— Или ты сейчас встаешь и идешь в ванную, или я тебя туда сам отнесу, — твердо проговорил он после того, как я раздраженно попросила его отстать от меня.

— Отвали, — я укрылась одеялом с головой.

— Ника, — он тут же сдернул его. — Я не шучу.

— Слушай, оставь меня в покое, ладно? — зло глянула на него. — Мне и так плохо.

— Вот приведешь себя в порядок, и станет легче. Пошли, — Игнат потянул меня за руку к себе.

— До тебя что, плохо доходит?! — я раздраженно попробовала освободиться. — У тебя опухоль где? В мозге? Что ты так плохо соображаешь.

Сказала и прикусила себе язык. Брат тут же отпустил меня, глаза стали черными.

Я невольно подумала о том, что до сих пор не знаю, какой именно рак у него.

— В мозге, Ника, — жестко ответил он, поднимаясь. — Фиброзная менингиома, — и ушел, хлопнув дверью.

— Черт, — села я, понимая, что в очередной раз сделала ему больно и, соответственно, оттолкнула от себя. Только на этот раз я совсем не хотела причинять ему боль.

Вздохнула. Соскребла свое тело с кровати и потащилась в ванную. Надеялась, хоть так немного сгладить свою вину.

Приведя себя в порядок и закапав нос, чтобы наконец-то нормально дышать, отправилась на кухню.

— Пап, — и, только-только повернув за угол, мгновенно отскочила и спряталась, надеясь, что ни родитель, ни брат меня не заметили. Скоро подслушивать чужие разговоры войдет в привычку. — А кто моя мать? — сердце замерло, а я, кажется, перестала дышать.

— Что за глупый вопрос? — недоуменно отозвался отец.

— Мама, то есть, София, она мне ведь не родная, верно? — голос невозмутимый.

— Игнат, — тяжелый вздох. — Я понимаю, что ты сейчас пытаешься найти какую-то лазейку, которая позволила бы вам с Никой жить без угрызений совести. Но что ты будешь делать, если окажется, что такой лазейки не существует?

— Женюсь на ней, — я мысленно представила, как брат пожал плечами. Поморщилась. — Но мне все же интересно, где моя биологическая мать и что с ней случилось.

— Игнат.

— Я понял. Ты пока не готов разговаривать на эту тему.

— Игнат, с чего ты взял, что София не твоя биологическая мать?

— Па, я не идиот. У меня было десять лет жизни, чтобы подумать на эту тему.

— Почему десять?

— Потому что впервые я засомневался в нашем с ней родстве в четырнадцать лет. Я тогда заинтересовался группами крови. И знаешь, что? Оказалось, что у меня не может быть третей группы крови, ведь у тебя — первая, а у мамы — вторая. Значит, и у меня должна была бы быть либо первая, либо вторая. Но у меня почему-то третья. У Ники вторая. А у меня третья. Как так, а, пап? — Игнат усмехнулся.

Отец молчал. А я прикрыла глаза. Получается, у нас с ним разные матери?

Слишком много потрясений и новой информации за неделю. Слишком.

— Я хочу знать, что случилось с моей биологической матерью, — твердо проговорил Игнат спустя минуту, может, больше. — Но от этого я не перестану считать свою маму мамой. Не стану по-другому к ней относиться. Как видишь, даже понимание того, что она мне не биологическая мать, ничего не изменило в наших с ней отношениях.

Еще одна пауза.

— Я не требую от тебя сейчас ответа. Как ты заметил, я решился на этот разговор далеко не сразу. Подумай об этом. Прими тот факт, что я знаю правду. А потом я спрошу снова.

— Только не говори об этом Софи, — вздохнул отец.

— Как будто, — сбоку послышались шаги, и я тут же встрепенулась, быстро заворачивая на кухню. Надеясь, что мама ничего странного не заметила, — она этого не знает, — хмыкнул Игнат и осекся, увидев меня.

Я, сделав вид, что ничего не знаю, и ничего не происходит, плюхнулась на диван по другую сторону от отца. Брат стоял у подоконника.

— О чем говорите? — невозмутимо поинтересовалась, слишком внимательно разглядывая изученную до мельчайших подробностей обстановку кухни. Следом вошла мама.

— Я смотрю, ты все же встала, — проигнорировал мой вопрос Игнат.

— Как видишь, — пожала плечами. Я кожей чувствовала, что он пристально смотрит на меня. Наверняка раздумывал — слышала я их разговор или нет.

— Никочка, ты как себя чувствуешь? — мама коснулась ладонью моего лба, подойдя ко мне.

— Нормально, — брякнула, не задумываясь.

— Давай я тебе чаю заварю, будешь? — и, не дожидаясь ответа, тут же включила чайник и стала доставать все остальное. Я лишь скорчила кривую гримасу.

— Подслушивать нехорошо, — я вздрогнула от тихого шепота на ухо, и тут же дернулась в сторону. Игнат одарил меня насмешливым и жестким взглядом одновременно.

— Мам, я не буду чай, спасибо, — вскочила, бросив косой взгляд на брата. — Я уже его пила. Пойду, полежу, — и быстро ретировалась из комнаты, не став слушать, что там мне ответила родительница. Вернулась в комнату Игната и вновь забралась в постель, надеясь притвориться спящей. Брат не заставил себя долго ждать.

— Ну и что ты думаешь относительно того, что услышала? — невозмутимо спросил он, подходя к шкафу. Я настороженно наблюдала за его действиями.

— Ты о чем? — ответила ему тем же тоном. Он достал джинсы и светлую рубашку. Подошел к кровати, положив вещи на постель, и глянул на меня.

— Не притворяйся, как будто ты ничего не слышала. Знаешь, — вдруг усмехнулся он, — у тебя потрясающая способность получать информацию не для твоих ушей посредством пребывания в нужном месте в нужное время. То ты случайно подслушиваешь какие-то разговоры, то случайно отвечаешь на чужой звонок от важного человека.

— Какая полезная способность, если учитывать, что ты ничего не рассказываешь, — хмыкнула.

— А какой смысл тебе что-то рассказывать, если ты вечно меня отталкиваешь? — вздернул он брови, и принялся переодеваться.

— А ты куда? — решила проигнорировать его вопрос. Он, конечно, в какой-то степени был прав, но соглашаться с этим, а тем более признавать, я не собиралась.

— В больницу. И да, я поговорил с родителями, они проследят, чтобы врач тебя осмотрел.

— Какой врач? — тут же напряглась.

— Обычный. Из больницы, — усмехнулся Игнат, глянув на меня, застегивая ремень. Я мимо воли разглядывала его обнаженный торс.

— Не надо никакого врача, — поджала губы.

— Надо, Ника, надо. У тебя держится температура, и кашель твой мне совсем не нравится.

— Мало ли, что тебе не нравится, — я раздраженно посмотрела в его глаза.

— Родители со мной согласны, — один уголок его губ поднялся. — Так что никуда ты не денешься, хочешь ты того или нет.