Я поверю в его слёзы - Светлана Анатольевна Лубенец

— А что ты родителям сказал? — усмехнулась. — Куда ты уходишь для них?

— За билетом, — вновь внимательный взгляд на меня. — И только попробуй им что-то сказать. Ты знаешь, что будет.

— Идиот, — снова отозвалась я раздраженно, и прикрыла глаза.

— Говорит человек, который все узнал нечестным путем, — фыркнул Игнат, отправляясь на выход. — И попробуй вести себя нормально.

— Игнат, — тихо позвала его, слегка приподнявшись на локте, чтобы лучше видеть его.

— Что? — он оглянулся, уже взявшись за ручку двери.

— А как ты узнал, что у тебя рак? — и прикусила губу. Брат ненадолго замер, а после вздохнул и подошел ко мне. Осторожно присел рядом.

— У меня начались головные боли, — Игнат осторожно коснулся пальцами моей щеки. — Такого со мной никогда не было, поэтому я сразу же заподозрил неладное. Обратился в больницу. Там, естественно, попал к терапевту. Тот прописал какие-то таблетки от головной боли. Списал все на усталость, стресс, переутомление. Я же с ним был не согласен, пошел к невропатологу. Тот проверил мои рефлексы, координацию, и отправил на МРТ. Там у меня и обнаружили опухоль. Хотели госпитализировать, но я отказался, поговорил с шефом, объяснил ситуацию, оформил отпуск и улетел сюда. А здесь отправился к Игорю Григорьевичу, с которым ты разговаривала. Он главврач в онкологическом диспансере. И мой старый хороший знакомый. Я договорился с ним. Утром и днем я проходил необходимые обследования, а вечером возвращался домой. И сейчас я еду к нему, чтобы точно знать, какой меня ждет курс лечения.

— А почему ты не остался в Америке, и не стал лечиться там, если не хотел, чтобы мы что-то узнали? — я хмуро разглядывала парня. Он улыбнулся на мой вопрос.

— Потому что у меня было два года, чтобы принять некоторые решения. Я бы в любом случае вернулся. Просто пришлось это сделать раньше, и не при тех обстоятельствах, что могли бы быть. И я еще не знал, насколько благоприятный для меня прогноз. Хотел хоть немного побыть со своей семьей.

— Но все равно первое, что ты сделал, прилетев сюда, это трахнул меня, — резко отозвалась и отвернулась к окну.

— Извини, — спустя минуту молчания отозвался Игнат. — Я не планировал этого. Просто не сдержался. Я желал этого два года. А когда ты убежала от меня, разозлился, — снова минутная тишина. — И первое, что я сделал, вернувшись, это отправился к Игорю Григорьевичу. Я прилетел днем. И уже после него отправился к твоему университету.

— А откуда ты узнал, что я буду там в такое время?

— Мама говорила, что ты допоздна засиживаешься в библиотеке. Вот и решил подождать.

— С чего такая откровенность? — усмехнулась, глянув на него. — Ты же любишь лгать.

— Ника, — Игнат ответил мне тяжелым взглядом. — Я не люблю лгать, и делаю это крайне редко. Просто есть некоторые моменты, о которых я предпочитаю не распространяться.

— И поэтому постоянно лжешь, — кивнула.

— Ладно, я пошел, — вздохнул он, поднимаясь. — И, как видишь, я сейчас был весьма честен с тобой, — добавил перед тем, как закрыть за собой дверь.

— К черту твою честность, — раздраженно бросила в пустоту и прикрыла глаза.

Черт. Надо было еще спросить про недавно услышанный разговор.

В голове никак не хотело укладываться, что у Игната другая мама. Это казалось чем-то нереальным спустя двадцать один год уверенности в нашем полном родстве.

И все равно это не меняло того факта, что мы друг другу приходимся братом и сестрой. Отец-то у нас все равно один.

Глава 15

Как и говорил Игнат, родители проследили за тем, чтобы меня осмотрел врач. И я была рада, что им оказалась немного полноватая женщина среднего возраста. Как-то не хотелось, чтобы меня осматривал какой-то незнакомый мужчина.

Перед тем, как уйти, она прописала мне какие-то лекарства, о чем-то поговорила с родителями. На меня надежды не было. Я ни слушать её, ни, тем более, запоминать то, что она говорит, не собиралась. Как, впрочем, и выполнять дальнейшие её указания. Это только Игнат мог наивно верить в то, что с её приходом что-то изменится в моем лечении. Я же ничего менять не собиралась.

Сам брат вернулся, как и говорил, спустя несколько часов. Вошел в комнату... с кульком из аптеки.

— Это что? — я тут же приподнялась на локтях, заподозрив что-то неладное.

— Лекарства, — невозмутимо ответил Игнат, положив покупку на компьютерный стол.

— Какие?

— Которые тебе прописала врач.

— А ты откуда знаешь, что она мне прописала? — возмутилась я.

— Я попросил родителей позвонить мне и сказать, что она сказала и что прописала, — и насмешливо глянул на меня. — Или ты думала, я просто так настоял на враче?

— Ты... - и поджала губы, не зная, что сказать. — Что тебе сказал Игорь Григорьевич? — невозмутимо поинтересовалась, вновь ложась.

— Мы обсудили, когда я ложусь в больницу и день операции. И возможную последующую терапию.

— И когда ты ложишься в больницу? Когда операция? — я все еще сохраняла невозмутимый вид, хотя внутри все переворачивалось от одной только мысли, что его будут оперировать и что-то может пойти не так.

— В среду ложусь. В четверг операция, — он внимательно посмотрел на меня. — А зачем ты спрашиваешь?

— А что, нельзя? — с вызовом глянула на него. — Или то, что у нас разные матери, меняет тот факт, что ты все еще мой брат? — и усмехнулась, наблюдая за его реакцией. Он сузил глаза.

— Вероника, я слишком хорошо тебя знаю. Не вздумай приходить ко мне, ясно? — твердый тон и жесткий взгляд. — Для родителей, и для тебя в том числе, я буду в Америке. Уясни это, пожалуйста.

— Не хочу я это усваивать. Тебе будут делать операцию, а я буду делать вид, что все хорошо, да? — я разозлилась. — Не дождешься, — и отвернулась от него, уставившись в одну точку.

— Вероника, — Игнат присел передо мной на корточки. — Ты не должна была этого знать вообще.

— Но я ведь знаю, — раздраженно посмотрела на него.

— И что дальше?! — тем же тоном ответил мне он. — Будешь сидеть возле операционной, и ждать, пока выйдет врач и скажет, как прошла операция?

Я внимательно разглядывала парня. И решила, что лучше сменить тему.

— Почему ты ни разу даже не намекнул, что у тебя другая мама? Если ты это знал столько лет.

Игнат прищурился, темно-синие глаза пытливо смотрели на меня.

— А зачем это было говорить? — наконец-то невозмутимо передернул он плечами. — У меня навсегда останется только одна мама.

— Тогда зачем ты поднял сейчас эту тему? — и вздернула брови. По почерневшему