Лед и пепел - Мила Дуглас

– Это все – правда. Александр, прошу пощади, – медленно прохрипела она.

Валтор, ее могущественный, беспринципный кузен, жаждавший власти над всеми королевствами. Именно он стоял за похищением Тэссы, организованным через оставшиеся тайные ходы замка Дарнхольд. Элион? Малозначимая пешка, пойманная в сети Валтора и, вероятно, уже мертвая. Кассиана лишь обеспечила отвлечение, нашептывая Александру яд ревности и подделывая улики.

Но где Тэссу прятали сейчас? Этого она не знала. Валтор держал эту информацию при себе. Знала лишь, что они поедут в Вечнолесье и когда Тэсса будет в его руках, то он убьет старого короля и зайдёт на престол. А Кассиана станет королевой Греймарка и будет править вместе с кузеном. А Александра просто планировали отравить. Ведь разбитым и сломленным он не заметит ничего.

Александр наклонился, его ледяные глаза впились в ее опустошенное лицо.

– Теперь ты напишешь еще одно письмо, Кассиана. – Он положил перед ней чистый пергамент, тушь и перо. – Твоим изысканным почерком. Ты напишешь Валтору. Что дело сделано. Что я мертв. . Что Дарнхольд ты взяла для него. Что ты ждешь здесь, в замке, с распростертыми объятиями.... Что праздновать победу над Греймарками он будет здесь. На наших костях.

В ее единственном зрячем глазу мелькнуло понимание. Ловушка. Смертельная. Она попыталась отшатнуться, но цепи держали.

– Н-нет… Он узнает, поймет… – прохрипела она.

– Он захочет поверить, – отрезал Александр. – Его тщеславие, его жажда триумфа над моим родом ослепят его. Пиши. Каждое слово – как будто ты уже чувствуешь свою и власть кузена. Или… – Он лишь слегка кивнул в сторону тени, где стоял бесстрастный мастер Орлан. Металлический лязг его инструментов прозвучал, как похоронный звон.

Кассиана содрогнулась. Перо дрогнуло в ее правой руке. И потекли черные, изящные буквы, несущие смерть – но теперь уже для другого. Ложь, сотканная из правды ее предательства. Александр наблюдал.

**************************

Казнь была быстрой и без лишней помпы. На рассвете, во внутреннем дворе, перед оцепеневшими от ужаса придворными и солдатами. Кассиану вывели босую, в грубом холщовом мешке. Она не сопротивлялась. Пустота поглотила ее целиком. Александр стоял на крыльце, окутанный утренним туманом, холодный и недвижимый, как статуя. Он не смотрел. Ему был важен лишь хруст льда под ногами палача и короткий, резкий звук – удар топора по плахе. Потом – тишина, нарушаемая лишь карканьем ворон. Пепел предательства развеялся по ветру. Первое возмездие свершилось. Но не главное.

Александр повернулся к своему капитану гвардии, Борку, человеку с лицом, как из гранита, и верностью, закаленной в десятках сражений.

– Борк, – голос короля был тих, но нес железную волю. – Возьми самых незаметных, самых хладнокровных. Займи позиции вдоль дорог к Вечнолесью и на подступах к замку. Валтор приедет. Он не сможет удержаться. Он захочет войти в Дарнхольд как победитель, пройти по пеплу Греймарков. Любая делегация к нам – твоя. Живыми. Особенно его. Я хочу задать ему вопросы… лично. Доложишь о любом движении.

Борк молча склонил голову, его глаза горели пониманием и готовностью. Он исчез в тумане, отдавая тихие приказы.

Но Александр не стал ждать. Он вызвал к себе верного воина, следопыта замка, Хагара, человека, чье лицо было изрезано шрамами как старая карта, а глаза видели то, что не замечали другие. Они с отрядом спустились в глубь Дарнхольда, в лабиринт подвалов и старых служебных ходов, уцелевших после давнего пожара и частично замурованных… но не полностью.

Пыль веков висела в воздухе. Следы были свежие – разорванная паутина, содранная плесень на стенах, отпечатки сапог, не принадлежавших страже Дарнхольда, тряпка, пропитанная усыпляющим зельем. И… ленты с ее волос, рассыпанные травы из карманов платья. Хагар собирал улики как драгоценные камни, нюхал, показывал Александру.

– Ее тащили, ваше величество, – хрипел следопыт. – Всегда держала с собой травы да цветочки. В карманах, в сумочке. Рассыпались по дороге… как метки.

Сердце Александра сжалось. Надежда, острая и мучительная, вонзилась в ледяную броню его отчаяния. Они шли по запутанному ходу, проводившему далеко за стены замка, к зарослям старого парка на склоне холма. И здесь следы… оборвались. Буквально. Свежий слом куста орешника. Клочок ткани от её платья на ветке. И больше – ничего. Ни следов колес, ни копыт, ни даже отпечатков сапог, ведущих дальше. Как будто их растворил туман.

Хагар ползал на коленях, вынюхиваясь в землю, в траву. Он поднял последнюю находку – несколько увядших, растоптанных цветков ромашки.

– Здесь ее грузили, ваше величество, – заключил следопыт, его голос был мрачен. – На повозку. Следы телеги старой, разбитой – видно по вмятинам. Но… – Он махнул рукой в сторону густого леса, начинающегося за полосой открытой местности. – Ушли к границам Вечнолесья.

Знание жгло. Тэсса уже была далеко. Возможно, в руках Валтора. И что он с ней делал? Мысль о том, что может быть уже поздно, ударила Александра с новой силой. Лед в его крови трещал, обнажив бушующее пламя паники и беспомощности. Он сжал кулаки.

Александр стоял на опушке, глядя на непроницаемую стену леса. Кассиана мертва. Ловушка для Валтора поставлена. Тэсса близко… но не досягаема, как звёзды. Ждать, пока Валтор клюнет на приманку и явится в Дарнхольд? Рискнуть бросить все силы на прочесывание окрестностей, распугивая врага? Каждый час мог быть последним для нее.

Впервые за много лет Король Льда почувствовал, как его железная воля дрожит. Пустота, оставленная ложью и потерей, снова зияла внутри, но теперь ее заполнял не холодный расчет, а мучительное, всепоглощающее – Где она?! Он метнул взгляд то на замок, башни которого вырисовывались в поднимающемся тумане, то на темный, безмолвный лес, хранящий его погибшую надежду и, возможно, его погибшую любовь. Предстояло принять решение. И цена ошибки была невыносима.

Глава 17.

Тьма. Не просто отсутствие света, а густая, липкая субстанция, заливающая сознание Тэссии смоляной волной. Она плыла в ней, беспомощная, оторванная от времени и пространства. Лишь обрывки ощущений долетали сквозь вату беспамятства: жесткие толчки повозки, вонючее тряпье во рту, железные оковы на запястьях, жгучие синяки на боках от грубых рук. И страх. Глухой, всепоглощающий страх, пропитавший ее до костей, как вода губку.

Александр…

Имя пронеслось в черной пустоте, не принося облегчения, лишь острую щемящую боль под ребрами. Он был далеко. А она – добыча, бесчувственный груз на пути к гибели или новому рабству.

Обоз – жалкая цепочка из двух крытых повозок и горстки всадников – пробирался по старой лесной тропе, петляющей меж вековых дубов