Тени Равенсхолма - Мануэлла Юрьевна Макута

Виктор допил бренди одним глотком.

— На нас напали трое. Я был готов к одному, может быть, двум... но не к трём. Двоих я убил, но третий... - его голос дрогнул. — Третий добрался до Маргарет. Он укусил её, прежде чем скрылся. Я оттащил его, прогнал, но было поздно.

Элеонора побледнела ещё сильнее.

— Мама... стала вампиром?

— Не сразу, — покачал головой Виктор. — Мы вернулись в Равенсхолм. Через несколько недель узнали, что она беременна тобой. Процесс обращения замедлился... словно твоё присутствие в её чреве как-то сдерживало проклятие. Девять месяцев она боролась с собой, жаждой крови, изменениями. Родила тебя... а потом изменения ускорились.

Он замолчал, не в силах продолжить.

— Что произошло дальше? — тихо спросила Элеонора, хотя, казалось, уже знала ответ.

— Она попросила меня убить её, — глухо произнёс Виктор. — В один из последних моментов ясности сознания. Она знала, что скоро забудет себя, забудет нас... станет тем, с кем я сражался всю жизнь. — Он сжал кулаки. — И я сделал это. Для неё. Для тебя. Тогда я...Не знал, не понимал, что всё могло бы быть иначе.

В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только потрескиванием поленьев в камине.

— Значит, я... - начала Элеонора, её голос дрожал.

— Ты дампир, Эль. Полукровка. Дитя человека и того, кто был укушен вампиром. — Виктор смотрел на неё с болью и любовью. — Вот почему ты всегда была особенной. Сильнее, быстрее других детей. Вот почему ты так мало спишь. Почему иногда инстинктивно избегаешь прямого солнечного света- помнишь, в детстве я говорил, что у тебя аллергия на солнце? Почему иногда... видишь и слышишь то, чего не могут другие.

Элеонора медленно поднесла руку к своему лицу, словно видя его впервые.

— Но я не ведь пью кровь, — прошептала она. — Я не чувствую жажды...Дампиры, они ведь...не пьют кровь.

— Пока нет, — мягко сказал Виктор. — Но с возрастом это может проявиться. Особенно сейчас, когда ты становишься женщиной. Вот почему... вот почему я должен был рассказать тебе правду. Дампиры не изучены, никто не может сказать наверняка, что они такое, как будут...себя вести. — аккуратно закончил он, старясь не глядеть на дочь.

Элеонора долго молчала, разглядывая ленту матери в своих руках.

— Значит, я могу видеть маму... по-настоящему? Это не воображение?

Виктор нахмурился. — Что ты имеешь в виду?

— Когда тебя не было, я не просто слышала её голос. Я видела... не чётко, скорее как тень или отражение в воде... но это была она. Она сказала, что любит меня. Что гордится мной. — Слёзы заблестели на ресницах Элеоноры. — Что мне нужно быть осторожной.

Виктор напрягся. — Осторожной? С чем?

— Она не сказала. Только повторяла: "Не всё то, чем кажется. Будь осторожна, моя девочка." — Элеонора подняла взгляд на отца. — Что это значит? И откуда взялась эта лента? Я нашла её на своей подушке, но ты сказал, что ничего не знаешь о ней.

Виктор тяжело поднялся и подошёл к окну. За стеклом опускались сумерки, погружая сад поместья Хартов в синюю полутьму.

— Я точно не клал эту ленту, — медленно произнёс он. — У меня нет никаких вещей Маргарет в нашей спальне. Всё, что осталось от неё, хранится в сундуке на чердаке. Запертом сундуке.

Он развернулся, и Элеонора увидела, как изменилось его лицо — из усталого и печального оно превратилось в хищное, настороженное.

— Ленту могла положить только Марта, — проговорил он. — Только она имеет доступ к моей спальне.

— Зачем ей это? — удивилась Элеонора, позабыв даже смутиться отцовской откровенности.

Виктор опустился перед дочерью на колени, взяв её за руки.

Р Послушай меня внимательно, Эль. То, что со мной случилось — плен у вампиров — это не случайность. Меня предали. Кто-то сообщил им, куда я направлюсь, и они ждали меня. — Он стиснул её пальцы. — Я думал... я думал, это мог быть случайный информатор из таверны, но теперь... лента твоей матери, её предупреждения... И то, что Ульрих точно знал круг моих знакомых.

— Ты думаешь, это Марта? — прошептала Элеонора. — Но она с нами уже десять лет! Она любит нас. Она... она... - девушка запнулась, увидев выражение лица отца.

-;Да, она любит, — горько сказал Виктор. — И даже лишком сильно. Несколько недель назад, перед моим отъездом, она призналась мне в любви. Сказала, что ждала десять лет, что заменила тебе мать и заслуживает стать моей женой. — Он покачал головой. — Я ответил, что говорил ей с самого начала — между нами не может быть ничего серьёзного. Только физическая близость время от времени... я всегда любил только Маргарет. Марта была в ярости.

— А потом тебя схватили вампиры, + тихо произнесла Элеонора. — Но я всё равно не понимаю, причем тут Марта?

— И ты начала видеть призрак матери, — закончил Виктор. — Который привёл тебя к её ленте на твоей подушке.

— Она хотела, чтобы я знала, — прошептала Элеонора. — Хотела предупредить.

Виктор поднялся, его движения стали резкими, целенаправленными.

— Нет, думаю, она хотела не этого. Где Марта сейчас? — грубовато спросил он.

— Ушла в город за покупками, — ответила Элеонора. — Должна вернуться к ужину.

Виктор кивнул и начал доставать из секретного ящика стола серебряный кинжал и небольшой флакон со святой водой.

— Что ты собираешься делать? + встревоженно спросила Элеонора.

— Задать ей несколько вопросов, — мрачно ответил Виктор. — И выяснить, насколько глубоко её предательство.

Элеонора порывисто встала. — Я иду с тобой.

— Нет. — Виктор оценивающе посмотрел на дочь. — Это опасно.

— Я дампир, помнишь? — в её голосе прозвучала новая нота уверенности. — К тому же, в этом замешана и моя мать.

Отец колебался, глядя на неё новым взглядом — не только как на дочь, но как на союзницу.

— Ты никогда не обучалась сражаться, — заметил он.

— Но я умею, — тихо ответила она. — Я наблюдала за тобой годами. И... иногда тренировалась сама. К тому же, не думаю, что с Мартой будет тяжело справиться.

Виктор удивлённо посмотрел на неё, затем медленно кивнул.

— Похоже, ты унаследовала не только внешность матери, но и её дух. — Он достал из ящика стола второй кинжал, поменьше, и протянул Элеоноре. — Возьми. На всякий случай.

Она приняла оружие с благоговением, словно реликвию

— Отец, — негромко произнесла она. — Если я дампир... что это значит для моей жизни? Что будет со мной дальше?

— Если бы я только знал, Эль. — пожал плечами отец — Если бы только знал.

17. Марта

Виктор Харт стоял у дверей своего кабинета и смотрел, как последние